Священник батальона "Донбасс": Убивать не приходилось, но все возможно...

Капеллан "Донбасса" отец Андрей после 47 дней на передовой получил отпуск и поехал на родину — в Херсонскую область. Фактически за несколько дней до того, как его батальон попал в окружение в Иловайске. Наша с ним беседа состоялась вечером 29 августа, а уже ночью и на следующий день, 30 августа, стали известны трагические подробности того, как батальоны вырывались из окружения. И с какими потерями. По просьбе отца Андрея и из соображений безопасности фамилия священника, место его жительства и службы, а также его фотографии не публикуются.

Еврорадио: Что заставило священника оставить свой приход и поехать воевать?

Отец Андрей: Человек, имеющий честь и достоинство, должен как-то реагировать — я решил отреагировать так. Кто собирает пожертвования, кто волонтерит, а я решил, что я должен быть в самом трудном месте. И считаю это долгом каждого православного священника. Мне, наоборот, странно, что нас так мало там. Я считаю, что это наш религиозный долг. Он в том, что христианин должен быть там, где труднее всего, где побеждает зло. Ведь если таких мест избегать, то получается, что вся наша вера не более, чем обман. Когда мы говорим, что христианство должно бороться со злом, но на практике этой борьбы избегаем, значит, вся наша жизнь напрасна. Поэтому я просто реализовываю то, о чем обычно говорю на проповедях по воскресеньям. И все мои прихожане приняли то, что я делаю, как должное. Я считаю себя обычным нормальным христианским священником и не вижу ничего необычного в том, что делаю.

Еврорадио: В сегодняшней украинской, как и белорусской, армии нет "должности" капеллана — кем вы ехали в батальон? И почему именно "Донбасс"?

Отец Андрей: Именно капелланом я изначально и ехал: предварительно связался с командованием, мне сказали, что капеллан нужен, и я поехал. Но вы правы в том, что традиция капелланства у нас утрачена и до нынешних событий носила такой виртуальный характер: отдельные люди в церкви вместо реальных дел демонстрировали показушную активность. На самом деле капелланство — это практическое сопровождение людей во время военных операций. Правда, и войны у нас не было, и никто не мог представить, что на нас нападут: XXI век, вокруг якобы цивилизованные страны... Но жизнь показала, что все не совсем так, как мы себе представляли. А батальон "Донбасс" я выбрал потому, что там жители Донецка и Луганска, которые первыми дали отпор агрессии.

Еврорадио: Все же официально вас зачислить капелланом в батальон не могли, и вы, насколько я знаю, считаетесь рядовым. Приходится выполнять все его обязанности?

Отец Андрей: А это уже дело частной договоренности с командованием: в первую очередь я священник и только во вторую — солдат. И у нас есть специальная походная церковь. Спасибо за нее украинцам, на пожертвования которых я смог все необходимое приобрести.

Еврорадио: В интервью Еврорадио комбат "Донбасса" Семен Семенченко говорил, что ощущает опасность того, что война и смерти превратят его в зверя. Он обращался к вам по этому поводу, искал спасения в религии?

Отец Андрей: Я не буду отвечать на этот вопрос — это наши с ним личные отношения.

Еврорадио: Со слов Семенченко также известно, что в батальоне есть белорусы — какие у них отношения с религией?

Отец Андрей: С учетом того, что белорусские власти неоднозначно относятся к таким добровольцам, я бы не хотел особо зацикливаться на этой теме — роли граждан Беларуси. Я бы не хотел, чтобы это каким-то образом было использовано против них... Поэтому я не буду говорить о конкретных людях, но скажу, что настоящая религиозная жизнь в таких критических ситуациях достаточно парадоксальна. И поэтому требовать от людей выполнения всех обрядов и жесткой церковной практики я не считаю нужным. Для меня более важно, чтобы они точно не озверели, не загорелись ненавистью и желанием всех убивать. И с этой точки зрения я могу свидетельствовать, что батальон "Донбасс" — достаточно христианское подразделение, в котором таких вещей, как жестокость и ненависть, по крайней мере, у преимущественного большинства людей, не существует. Это касается в том числе и белорусов. Поэтому я бы не сказал, что ребята высокую религиозность демонстрируют: подавляющее большинство из них из Донецкой и Луганской областей, где почти самый низкий уровень религиозности. Как, кстати, и у меня на юге, на Херсонщине, где я имею честь служить священником. Здесь я, кстати, и сегодня нахожусь — я сейчас в отпуске, который получил после 47 дней пребывания в зоне АТО.

Еврорадио: В батальоне есть добровольцы из разных стран, но не все это одобряют — какая ваша позиция на этот счет?

Отец Андрей: Я позитивно отношусь к таким вещам: во Франции есть Иностранный легион — почему эту практику нельзя взять на вооружение Украине, которая чувствует необходимость в квалифицированных кадрах? Ну, и в добровольцах тоже. Я считаю, что это вполне легитимная и приемлемая практика, не вижу в этом ничего противозаконного. Ничего против нравственного закона, скажем так.

Еврорадио: Всегда ли удается достучаться до человека, которым по какой-то причине овладевает ненависть? Если, к примеру, вчера ты с другом ел из одной миски, а сегодня он не вернулся из боя?

Отец Андрей: Найти в таком случае подход очень трудно. И эта ярость есть не только у него, но и у меня тоже — я тоже живой человек, и мне тоже описанная вами ситуация совсем не нравится. Помимо молитвы и Божьего соучастия ничто этот праведный гнев не может остановить. Тем более что эта обида, этот гнев имеют объективные предпосылки. И поэтому во время разговора с человеком необходимо говорить о Боге, прощении, смирении, как бы пафосно или фантастично это ни звучало в таких условиях. Просто для того, чтобы человек не обозлился и месть не встала для него на первое место.

Еврорадио: Ситуации на войне бывают разные — вы способны убить человека?

Отец Андрей: Никто не убьет солдата, который сражается рядом со мной, только потому, что я священник. Я довольно неплохо стреляю. Пока что мне, к счастью, не приходилось стрелять в людей, но, к сожалению, ситуация такова, что от этой способности может зависеть жизнь тех, кто рядом со мной. Если бы дело касалось одного меня, то я бы, может, и стоял перед выбором: стрелять мне на поражение или нет. Но в ситуации, когда будет угрожать опасность людям, которые на меня надеются, такого выбора не существует. Это коллизия духа Евангелия и духа войны, но, к сожалению, так есть. Я решил для себя эту коллизию следующим образом: родители получат своих детей живыми и здоровыми не только благодаря моей опеке духовной, но и моей физической поддержке на поле боя. Как к этому отнесется церковь, я не знаю. У меня есть благословение от епископа и патриарха, но я слышал разное отношение к такой моей позиции в среде духовенства.

Еврорадио: Даже в украинской церкви не все вас поддерживают?

Отец Андрей: Как раз в украинской церкви меня поддерживают все. Но отношение к воинской обязанности является предметом дискуссии не только в украинской церкви: имеет ли право священник брать в руки оружие и убивать — это давний спор. К примеру, Каноны запрещают священнику брать в руки оружие и убивать людей. Но довольно часто оборонительная война не обходила стороной и церковь. Нет, конечно, есть вариант стать, смириться и умереть, но чем моя, в данном случае, смерть поможет подразделению? Нет, вполне вероятно, что это индивидуальное проявление святости. Но в коллективном смысле это только ослабит подразделение и даст врагу шанс нас победить. Если будет нужно, я буду защищаться в церковном суде. Так как считаю, что это мое право должно быть освящено. Когда мы освящаем воинов, когда они идут в бой, когда мы их причащаем, то должны иначе относиться и к боевым действиям самих священников. Это война, тут не в игрушки играют и нельзя все решить по закону. Пока, к счастью, я еще не стрелял в человека. Как это ни странно, потому что я не уклоняюсь от участия в боевых действиях, в том числе и на передовой. Но никто не гарантирует, что этого не будет.

Еврорадио: С вашим отношением к библейскому “Не убий” определились, а как с тем, что все люди — братья? На войне и эта норма не работает?

Отец Андрей: Не знаю, у меня среди чеченцев, что там воюют, нет братьев. Конечно, все люди братья. Но российские маргиналы, эти военнослужащие, которым не нашлось места в российской армии, различные бандиты с Кавказа — их трудно назвать братьями. Если говорить о том, что там есть российский спецназ, то он там был изначально. Просто сейчас его роль проявляется более рельефно, так как местные ресурсы живой силы просто кончились, и так называемые "добровольцы", наемники из России, тоже заканчиваются. Поэтому и роль российских военных становится более очевидной. И поэтому сейчас уже можно говорить: больше проявляется именно противостояние государств, ранее камуфлировавшееся. Хотя... бандитов возглавлял Гиркин — человек с российским гражданством, москвич. Политически их возглавлял Бородай — тоже из Москвы. Безлер — гражданин России, потом пришел главный гэбист Приднестровья Анцифеев — человек, который отколол Приднестровье от Молдовы. Это же не просто люди с улицы. Если бы какой-нибудь "патриот" Донбасса пришел с улицы и захотел управлять процессом, то люди бы быстро показали ему его место — причем это место было бы на два метра под землей. Поэтому сразу было очевидно, кто всем заправляет на самом деле. Но если сначала это камуфлировалось, то сейчас уже проявляется.

Еврорадио: До событий сегодняшнего дня...

Отец Андрей: Я не комментирую события, которые сейчас происходят. Только по окончании этой оперативной ситуации можно будет получить комментарий (разговор происходил вечером 29 августа, во время, когда батальон "Донбасс" находился в окружении — Еврорадио).

Еврорадио: Вы сейчас в отпуске — в свою церковь заходили?

Отец Андрей: Конечно! Неужели я буду просто отдыхать? Я вернулся в церковь, чтобы послужить со своими людьми хотя бы то время, пока есть такая возможность. Я же священник именно этой деревни и буду вести службу, пока могу. Потом я опять вернусь в ряды Национальной гвардии Украины и буду поддерживать солдат — там я нужен, наверное, даже больше, чем здесь. Хотя иногда бывает трудно оценить эту необходимость, но тем не менее... Нет, там эта поддержка нужна и институт капелланства будет возрожден и в украинской, и в белорусской, и, скорее всего, в российской армии тоже. Хотя я искренне сочувствую возможным капелланам десанта российской армии, так как сейчас они ведут захватническую войну, а я не представляю себя в такой роли — капеллана армии захватчиков.

Еврорадио: В батальоне "Донбасс" капеллан есть, но в подавляющем большинстве воинских частей своих священников нет. Не испытывали со стороны других батальонов зависти, вас не звали перейти?

Отец Андрей: Нет, ничего такого не было и не ощущалось. В общем, это должна быть централизованная церковная миссия, церковно-государственные должны быть отношения нормальные. А у нас эти отношения, к сожалению, в нулевой фазе: у нас ни государство, ни церковь, ни армия не выполняют свои функции так, как должны их выполнять в идеале. Тут дело в государственной воле и вопрос церковной свободы — что нужно вводить институт капелланства в армии. А пока что капелланы на этой войне на востоке Украины — исключительно добровольцы. Насколько я знаю, на весь фронт только три капеллана вместе со мной. Они, как и я, взяли благословение у епископа и приехали на фронт по собственной инициативе — такое для себя решение приняли. Пока решения о специальной подготовке капелланов не существует.

Еврорадио: Вспомните ситуацию, когда вам пришлось пережить самый страшный страх.

Отец Андрей: Да страшно было почти всегда! Я нормальный человек, а если человеку не страшно в такой ситуации, ему лечиться надо. Ну, а если особый страх... Очень страшно было, когда я первый раз бежал в атаку. Это было под Славянском, в мой первый выезд, я бежал в первых рядах в атаку, и мне было очень страшно. Страшно, когда умирают люди, когда рядом умирает друг — это худшее, что может быть. Если говорить о духовном, то страшно измениться и стать мясником, даже еще ​​не начав убивать, внутренне измениться так, словно стал машиной для убийства без чувств. Просто страшно умереть. Смерть существует, и бояться смерти — это природное. Мы созданы бессмертными, дух наш чувствует это бессмертие, но тело свидетельствует нам, что смерть существует. Во всяком случае, в телесной форме.

Еврорадио: Вспомните случай, который вас наиболее удивил.

Отец Андрей: Все случаи рядового, обычного героизма не могут не удивлять. Не может не удивлять человек, которому пулей сломало одну ногу, гранатой фактически оторвало вторую, а он все равно ведет бой. Люди не могут не удивлять. Но наш батальон состоит из добровольцев, и здесь никто не отступает, никто не паникует. Конечно, разные случаи бывают — война есть война. Но обычно наши люди бьются хорошо. Если говорить о каких-то революциях в душе, которые могли удивить, то честно признаюсь — я такого не видел. И не верю, что на войне могут произойти большие изменения в духовной жизни. Нет, конечно, и на войне, как и в другой критической ситуации, такие случаи могут быть, но... Я видел потрясающий героизм, видел глупость. Глупость и трусость тоже удивляют. Война — место хаоса, и здесь переплетаются примеры как высоких, так и низких поступков.

Еврорадио: Такое ощущение, что сейчас практически вся нация живет войной. Украинцы — воинственный народ?

Отец Андрей: Они — хоббиты из "Властелина колец", которые до определенного времени были абсолютно мирным народцем. Или аграрные эльфы. У нас есть такое. Люди, которые не могут разделить добро и зло. И, соответственно, пасуют перед злом. Христианство — религия смирения. Это когда человек склоняется перед Волей Божией, идет и выполняет свой ​​долг. Но много украинцев склоняется не перед Богом, а перед злом, они пасуют и отдают злу то, что отдавать ни в коем случае нельзя. В результате потом красиво умирают.

Еврорадио: Вы в батальоне почти 5 месяцев: как отец Андрей сегодняшний отличается от отца Андрея пятимесячной давности?

Отец Андрей: Хороший вопрос... Наверное, я привык к смерти и насилию. Не знаю, хорошо это или плохо. Это трагический опыт, который нужно будет выдавливать из себя молитвами, какой-то социальной нагрузкой. Сейчас пытаюсь найти в себе некий алгоритм. Это война, но она не должна захватить душу человека, не должна получить свое постоянное место в сердце. Этот плод должен быть срезан и истреблен, чтобы можно было вернуться к мирной жизни. Сейчас есть большое количество героев, которым потом будет в мирной жизни очень трудно. Я не хочу себе такой трагической судьбы.

Еврорадио: Может ли церковь что-то сделать, чтобы помочь людям справиться с моральными травмами, нанесенными войной?

Отец Андрей: Может и должна. Я уже думал об этом, но пока у меня нет времени на реализацию идей. Нужны какие-то реабилитационные центры, специальные реабилитационные программы, чтобы ресоциализировать в нормальную мирную жизнь солдат. Если оставить это без внимания, с людьми будут случаться классические вещи: алкоголизм, бытовое насилие и так далее.

Еврорадио: Мы говорим о том, что на рост сепаратизма на Донбассе повлияла российская пропаганда, местные олигархи в своих целях его поддерживали. А русская церковь каким образом к этому причастна?

Отец Андрей: Я считаю, что рост сепаратизма напрямую связан с решением, принятым на этот счет руководителем России. Что касается Московского патриархата и всего православия в целом, то они, по моему мнению, пытаются избежать моральных оценок в политической сфере. У нас нет оценок последней российско-грузинской войны: кто там прав, а кто виноват? В той войне 2008 года кто-то должен быть виновным: либо Путин, либо Саакашвили. Но этой оценки со стороны православных иерархов так и не прозвучало: ни со стороны российской, ни со стороны грузинской, ни со стороны украинской церкви никто ничего не сказал. В том числе это касается и константинопольского патриарха. Теперь история повторяется: ​​вторая межправославная война, и православная церковь делает вид, что она не должна никак в этом участвовать. А для кого тогда заповедь: "Что свяжете на земле, то будет связано на Небесах, а что развяжете на земле, то будет развязано на Небесах"? Для кого сказано: "Идите и научите все народы"? Не Васю, Петра и Авраама, а все народы! К сожалению, Святая Церковь переживает не лучшие времена, и православная, и католическая. Эта индифферентная позиция в отношении преступлений кесарей уже стоила двух мировых войн, и похоже, что будет еще стоить жизней многих людей.

Фактически, церковь не признает добро и зло на политическом уровне. Если одна страна напала на другую, рядовой православный христианин не может ожидать от Церкви, что она засвидетельствует истину: эта страна — агрессор, а эта — жертва. Остается надеяться на нравственное чувство гражданина, которое можно обмануть государственной пропагандой. Поэтому я не считаю, что русская церковь несет особую ответственность за рост сепаратизма — это дело политическое, дело политиков.

Хотя есть идея "русского мира", которую продвигает кремлевское руководство. Но эта идея абсурдна, и в нее никто не верит. Что великая русская нация является "триединой"... извините, это кощунство — использовать догмат Троицы в отношении чего-то, кроме высших категорий бытия. Но его используют применительно к политической действительности и утверждают, что украинцы, белорусы и русские — один народ. Понятно, что это не более чем техническая мера для обеспечения единства Московской патриархии на всей территории бывшей Российской империи. Таким образом, восточная православная церковь зависит от государственных проектов и играет большую роль в национальном и государственном строительстве. И поэтому отделение, национализация украинцев, отделение украинской православной церкви политическим силам России не нравятся, и они хотят сломить их вооруженной силой.

Еврорадио: И государство, и армия Украины оказались не готовыми к военным действиям. Сегодня можно прогнозировать, что отстоять Донбасс получится?

Отец Андрей: Сам факт того, что они сделали, — это уже поражение России. Сам факт агрессии против Украины, аннексия Крыма, участие сначала спецслужб, а теперь уже и большого количества регулярной армии в войне с Украиной — уже поражение. Вопрос, сколько жизней украинцев потребуется, чтобы это поражение было доведено до логической точки. Рано или поздно, но Украина победит. Но тут возникает другой вопрос: что делать безъядерной стране, если на нее безосновательно нападает тот, кто ядерное оружие имеет? Встает вопрос о ликвидации всей международно-правовой базы, и так достаточно шаткой после Второй мировой войны. Мы сегодня имеем прецедент, на который никто не сможет не обращать внимания. Украина же на самом деле не представляет угрозы для России: у нас нет территориальных претензий, у нас не преследуются ни русскоязычные, ни даже русская православная церковь, которая может здесь чувствовать себя спокойно, если не помогает сепаратистам и преступникам. И украинская армия будет долбать и долбать врага, так как капитуляция для нас означает уничтожение страны.

Еврорадио: Вы сами считаете себя фашистом и бандеровцем, которыми подает украинцев российская пропаганда?

Отец Андрей: Я не чувствую себя политическим экстремистом и отношусь с одинаково легким пренебрежением ко всем украинских политикам из-за результатов их предыдущей деятельности. Если говорить о патриотах Украины, то у русских какое-то двойное сознание: патриоты у них почему-то ассоциируются с фашистами, бандеровцами и национальными экстремистами. Видимо, это результат пропаганды, которая доказывает, что украинцы — те же русские, и они обязаны любить Россию и никогда против нее не воевать. Даже если Россия совершает зло и моральные преступления. Но большинство индифферентно относилось к Бандере до того, как российская пропаганда взяла его "на зуб". С другой стороны, большинство украинцев поддерживает украинскую государственность и самостоятельность. Нужно разделять сомнительную поддержку политических деятелей прошлого, которые имели сомнительные действия в своей биографии, и настоящую поддержку украинской независимости и сопротивление попыткам ее уничтожения.

Еврорадио: Это был шуточный вопрос...

Отец Андрей: Далеко не шуточный — хороший вопрос. Россия намеренно пытается сместить акценты с конфронтации национальной к конфронтации политической и подать все так, будто украинские вооруженные силы, батальоны МВД совершают геноцид русского меньшинства, русской православной церкви и так далее. Это практически официальная позиция Кремля на данный момент, которую в чем-то, к сожалению, поддерживает и русская православная церковь. Свидетельствую — это неправда!

Фото: https://www.facebook.com/teroboronaDonbass?fref=ts