У потерпевших в результате теракта в метро стокгольмский синдром?

Это  подтвердилось во время прений сторон, когда пострадавшая Людмила Жечко выразила сомнение в представленных на суде доказательствах.

"Высокий суд, вы рассматриваете очень неординарное дело. Цена вопроса очень высока. Я родилась в этой стране, доверяю власти, никогда ни в чем не сомневалась. Но эта конкретная ситуация у меня вызывает очень много вопросов. Почему не обнаружено следов взрывчатых веществ ни на одежде, ни на кожных покровах, нигде, если он был в нескольких метрах от взрыва? Если вы, Высокий суд, отстаиваете интересы всех пострадавших и интересы всех людей нашего государства, почему нельзя было посмотреть по ходатайству адвокатов еще один раз эту запись? Мы куда-то торопимся? Вопрос очень серьезный. Хотелось бы выйти из этого зала в полной уверенности, что все действительно так и только эти двое виновны, спокойно спуститься в метро, сесть в поезд и поехать".

Пострадавший Евгений Хойдым не присутствовал на суде, но также негативно воспринял предложенную прокурором смертную казнь для обоих обвиняемых.

"Непонятно, что они начали совершать взрывы с непонятного возраста, когда еще читать толком не умели, и продолжали до сих пор. У меня много вопросов, я надеюсь, их задам еще".

Также остались вопросы у потерпевшей Татьяны Кацуба.

"Я слежу за ситуацией через интернет, завтра попытаюсь собраться с силами и сходить туда, чтобы посмотреть вживую. Какой смысл всего этого, если это так? И где мотив? Я пока что этого не услышала".

Пострадавшая Людмила Жечко также высказала несколько вопросов к тому, как проходило следствие. Все эксперименты проводились теоретически, не было пробных взрывов на полигоне. А все доказательства строятся на показаниях Ковалева, которые тот дал на предварительном следствии.

"Я спрашиваю у эксперта: "Вы испытывали то, что он изготовил на полигоне? Это вообще могло подорваться?". А эксперт мне отвечает, что перед ним не ставилась такая задача. Но вопрос очень серьезный, здесь не может быть теоретических целей или задач. Президент сказал: "Покажите этих уродов обществу". Да, я вижу их лица, но я не уверена, что за ними никто не стоит".

В чем же причины того, что даже потерпевшие не верят обвинению? Возможно, это нечто вроде стокгольмского синдрома с белорусскими особенностями? По мнению психолога Елены Тузиковой, здесь причина кроется в общем недоверии в обществе.

"Я считаю, что это общий уровень недоверия ко всему, что делают государственные органы".

Психолог сравнила эту ситуацию с семьей: если муж изменил жене однажды, то впоследствии она постоянно будет к нему относиться с недоверием.

Правозащитник Людмила Грязнова соглашается с этим и считает, что пострадавшая Жечко дала шанс следствию исправить недочеты.

"Она сказала очень много и точно — насчет того, насколько несовершенно и бездоказательно следствие. Если ее предложения будут заслушаны судом и кто-то, кто принимает у нас решения, поймет, что с таким народом нельзя обращаться, как с быдлом, и здесь культурные и интеллигентные люди, то можно исправить эту ситуацию. Было бы намного лучше, если бы народ верил власти, а власть доверяла людям".

Фото: photo.bymedia.net