"Я работаю со святыми". Как белорус помогал кормить солдат и тероборону

До войны в Ивано-Франковске "Томпсон" был обычным молодёжным баром. Сейчас здесь готовят еду для ВСУ, теробороны и переселенцев. И один из тех, кто волонтёрит на кухне, — белорус Максим Ковалёв.

В мирной жизни он айтишник, юрист Ассоциации белорусских студентов. Но с начала войны Максим чистит картошку и лук и отправляет готовую еду в боксах украинским бойцам. Он рассказал Еврорадио, о чём говорят и о чём плачут волонтёры на кухне. Лук здесь ни при чём.
 

"Я не мог просто уехать"

В день, когда началась война, Максим проснулся в Киеве. Друг, вместе с которым он снимал квартиру, забежал в комнату посреди ночи со словами "Нас бомбят".

В следующие дни Максим с другом пытались записаться в тероборону. Не взяли, потому что белорусы.

— Тогда мой друг пошёл в батальон Калиновского, а я остался на гражданском фронте волонтёрить. Остался здесь, потому что не могу иначе.

Когда ещё только ходили слухи о будущей войне, я не рассматривал возможность уехать. Да, мой настоящий дом, моя родина — Беларусь. Но Украина стала для меня приютом. Мой отец происходит отсюда, у меня тут появились друзья. Я не мог просто уехать.

В начале войны Максим пытался помогать с развозом "гуманитарки" в Киеве, но из-за белорусского паспорта раз за разом возникали трудности на блокпостах. Приходилось чуть ли не часами объяснять, что ты не диверсант. И Максим уехал в Ивано-Франковск. Здесь, на кухне местного бара, уже работали его друзья.

— Шёл 13-й день войны. Меня привела подруга — говорит, это Максим, он из Беларуси. И первый вопрос ко мне: есть хочешь?

Меня покормили, постригли, свозили в магазин, чтобы я купил продуктов. Вот и ответ на вопрос, как украинцы относятся к белорусским волонтёрам. Люди понимают, что мы легко могли уехать в Польшу. Но остались помогать Украине.

Да, Украина как государство к белорусам сейчас относится подозрительно, говорит Максим. Например, белорусу почти невозможно получить вид на жительство, процедура приостановлена. Но среди простых украинцев имидж Беларуси спасают такие же простые белорусы. И не оправданиями.

— Белорусы, с которыми я общаюсь, не оправдываются. Не говорят о ситуации с Лукашенко. Не говорят, что страна оккупирована. Они просто приходят на кухню и делают что могут.

"Я работаю со святыми"

Бар находится в полуподвальном помещении. Он, говорит Максим, "немного гангстерский". На барной стойке — реплика пулемета "Томпсон". Своим присутствием волонтёрам помогают две собаки, одна принадлежит бармену, вторая — директору.

Раньше на кухне он работал лишь однажды — когда студентом ездил в США по программе Work and Travel.

— И это был мой единственный такой опыт. Здесь, в Ивано-Франковске, я не стою прямо на кухне. Я отвечаю за заготовку еды: почистить лук, картофель, свеклу. А потом все это передать на кухню. Там приготовят блюда, которые после вернутся ко мне, я их заверну в термопаки и отправлю адресату.

Что в меню у УСУ и ТРО? Гречка, макароны, картофель, рис — а к ним курица или ветчина и салат. Иногда готовили борщ. Одним словом, достаточно простая, но калорийная пища. За день в баре могли приготовить около 400 порций.

Продукты на кухню приносят местные жители, а ещё на входе стоит донат-бокс, куда можно вбросить пожертвование или зачислить прямо на карточку владельцам бара. Кто работает вместе с Максимом на кухне? Он говорит, что святые.

— Как написано в Библии: тот, кто положит душу свою за брата своего, тот спасётся. И здесь я вижу людей, которые так преданно, так искренне жертвуют своим временем, чтобы помогать другим.

Я помню одну девушку, которая приходила на кухню каждый день. Я думал, она повариха. А оказалось, она сотрудница санэпидемстанции — и просто пошла помогать.

А все те бабушки, которые приходили, чтобы почистить лук! Все эти люди могли уехать. Город несколько раз обстреливался. Но нет: они остались, не попрятались по квартирам, не ушли в депрессию. Пришли помогать.

Разговоры "на кухне"

— Не смогу забыть лица людей. Лицо подруги, которая провожала близкого человека на войну — а через три дня узнала, что его больше нет. Трудно осознать, что это молодые люди. Которых больше нет.

У многих из наших волонтёров родственники, родители были или остаются на фронте. Люди получали плохие новости. Но они всё равно продолжали работать на общую победу.

Что говорят волонтёры друг другу, когда кто-то из них получает плохие новости? Говорят, что они рядом.

— Слова, которые бы утешили человека, подобрать трудно. Поэтому я просто показывал, что я рядом. Я здесь, я тоже страдаю, я тоже плачу вместе с этим человеком. Я готов здесь оставаться сколько нужно. Надо просто показать человеку, что он не один.

И не так важно, на каком языке будут сказаны эти слова. Максим почти всегда в полностью украиноязычном Ивано-Франковске говорит по-русски. Он пытался обращаться к украинцам по-белорусски, но этот язык они раньше слышали не часто, поэтому возникали трудности.

— Если почитать пропаганду, то будешь думать, как здесь трудно выжить с русским языком. Но за время жизни в Украине я объехал почти всю страну. Проблем не было. Вопрос не в языке, а в том, как ты относишься к происходящим событиям.

Кстати, ни о победе, ни "о плохих россиянах" на волонтёрской кухне не говорят. А каждого "новенького" спрашивают, как спросили у Максима: "Есть хочешь?"

— Мы смогли создать нетоксичную дружескую атмосферу. Мы же не просто чистим лук, мы здесь проводим время друг с другом. Это посиделки в кругу друзей. Кто-то, когда встречается, фильмы смотрит, а мы чистим картошку.

"Волонтёрство спасает, потому что ты полезен"

Прошлую весну Максим встречал в Киеве. Последние месяцы жизни в Беларуси чувствовал безысходность. Просто сидел и ждал, когда "придут".

— Было уныние. Ты ничего не можешь сделать. Эта весна, начавшаяся под бомбёжки, была очень печальной. Но здесь я мог что-то сделать. Я мог помочь всем этим людям, которые защищают свой дом.

В сообщениях друзьям, которые иногда просят у него прощения за то, что не смогли остаться, он всегда отвечает: и не надо.

— Каждый должен быть на своём месте. Если тебе страшно, какая польза оставаться здесь? Зачем?

Сам Максим проводил на кухне бара в Ивано-Франковске буквально сутки, с утра и до вечера. Чтобы успевать выполнять и основную свою работу, брал ноутбук с собой на кухню.

Через месяц такой работы он вдруг понял, что за это время не брал ни одного выходного. Максим признаёт: да, устал. Война длится уже более 90 дней. И каждый раз, как приходит на кухню, он думает: а сколько дней ещё впереди?

— Я много думал о том, зачем эта война. И не нахожу рациональных аргументов. Зачем столько смертей с обеих сторон? Десятки тысяч людей погибли. За что? За то, что дед в Москве поехал крышей и решил сыграть в Наполеона?

Но волонтёрство спасает. Каждую минуту ты знаешь, что полезен.

Какой будет следующая весна

В первые месяцы войны Максим не мог ни смотреть фильмы, ни читать книги. Но в последние три недели снова стал много читать. Фэнтези, фантастику, писание святых отцов. Прямо сейчас читает "Дюну" Фрэнка Герберта. А на днях впервые за всю войну посмотрел фильм — французский "Амели".

— Я стараюсь видеть красоту. Видеть, как цветы распускаются. Эту красоту природы, которую не трогает происходящее в мире. Какая эта весна? В ней есть радость, любовь. Смерть. Невозможность планировать даже на следующую неделю.

Надеюсь, что следующую весну я встречу в Украине. Живым. И друзья будут вместе со мной. И никому не надо будет ни волонтёрить, ни идти в ВСУ. Я надеюсь, что мы сможем заниматься своими делами.

Но понимаю, так не будет. Что нужно будет по крайней мере отстраивать Украину.