"Павел Шеремет был абсолютно счастлив"

Еврорадио собрало слова, которые о Шеремете написали коллеги, друзья и знакомые.

Наталья Василевич

"В 1998 году мне исполнилось 16 лет, и семейной советом было решено, что я взрослая девочка, и меня нужно отправить на дискотеку в кинотеатр "Победа", а то сижу/лежу за книгами, и дискотеками не интересуюсь. Снарядили меня в компанию к старшей двоюродной сестре, она должна была надо мной взять шефство по присоединению меня к девочковому миру. Как проходила сама дискотека, я не припомню. Кавалеры, которые приглашали на медляки, пугались моего белорусского языка. Короче, дискотека мне радикально не понравилось. Домой возвращалась я на последнем 57-м троллейбусе, и меня вышла встречать мать: "Ну как тебе, понравилось дискотека?" Я, не выпив, кстати, ни грамма: "Мама, это был ужас, они не знали, кто такой Павел Шеремет". Тогда, в 1998 году, почему-то именно это — не знать, кто такой Павел Шеремет, уголовное дело против которого было начато за якобы незаконный переход границы, — поразило до глубины души.

История, вместе с Павлом Шереметом, стала частью семейного предания, и иногда меня тролили поводу моих новых кавалеров — а он знает, кто такой Павел Шеремет? Я давно обещала Павлу рассказать эту историю, но никак не доходили руки, не было случая, да и каждый раз, когда он объявлялся в мессенджере или скайпе, я пряталась, потому что это означало, что сейчас будет давить, что-нибудь написать в блог на "Партизан", а мне постоянно лень писать. Именно из-за "Белорусского Партизана" — перепечатки интервью французского радио о событиях 19 декабря 2010 г. меня по результату и уволили с работы в Белорусском институте правоведения.

Ну вот, а теперь руки дошли. Появился повод. Павел Шеремет — убит. А я обещаю восстановить свой заброшенный блог "На Белорусском Партизане". С последнего сообщения прошло два года".

Леонид Канфер

"Мой оператор Володя Бобарыко только-только переоделся, достал любимую "Краковскую", нежно порезал, как в дверь нашего гостиничного номера постучали. В проеме стоял Гарри Погоняйло, адвокат. Почему-то в трусах и с мобильником. Тогда, в девяноста восьмом, это казалось шиком:

― Ребята, а Шеремет уже в Минске.

Время ― за полночь. Мы понимаем: белорусские спецслужбы специально вывезли Шеремета из гродненской тюрьмы тайно, чтобы не дать возможности снять. Мы садимся в бобарыкину БМВ "трёшку" и мчим из Гродно в Минск. На заднем сидении адвокаты Шеремета Погоняйло и Волчек, мы ― впереди. Травим байки. Пашу освободили. Это главное. Приезжаем уже под утро. Паша сам открывает дверь квартиры ― счастливый, небритый, слышно, как суетятся родители на кухне. Говорит тихо ― ребёнок спит.

Так закончились три месяца его СИЗО, когда Лукашенко упёк Пашу за решётку под формальным предлогом за нарушение государственной границы. Накануне он снял сюжет, где показал: граница Беларуси с Литвой не охраняется. Он свободно смог пройти на территорию другой страны. Потом три месяца российские дипломаты бились за освобождение Шеремета. И даже Ельцин, отменив какую-то там встречу с Лукашенко, бросил: "Пусть сначала Шеремета освободит".

Мы начинали на телеке вместе: он стал собкорром первого канала в Беларуси, я ― стрингером НТВ. После его отъезда в Москву виделись редко. Последний раз ― третьего июня. Белорусы ― кто перебрался в Киев ― собрались в "Серебряных ложках". Был Паша...

― А вы слышали наше промо, где я кошу под Доренко? И в Днепрррррррре! Пашка довольно улыбался. Каждое утро я включал его утреннее шоу и вот это ― "в Днепррррррре"... С Лукашенко у него не заладилось еще когда закрыли его программу "Проспект" на белорусском ТВ. Потом была "БДГ" ― очень профессиональная, жёсткая, хлёсткая. Паша был одно время главредом. Потом корпункт Первого. Тогда это был совсем другой канал. С Пашей работал оператор Дима Завадский ― тот самый, который неожиданно пропал без вести в минском аэропорту. Власть говорила, будто бы Диму похитили чеченцы в отместку за его съёмки на войне. Оппозиция ― что Диме отомстил сам Батька, за предательство. Паша вовремя уехал. Из всей журналистской братии он был для Лукашенко врагом номер один. У белорусского президента были все основания его не любить. До последнего он вёл белорусский сайт "Белорусский партизан" ― независимый, оппозиционный".

Ольга Чекулаева

"Когда мне утром позвонили и сообщили, то я, как и все мы, была в каком-то абсолютном шоке. Паша был такой константой моей жизни. К сожалению, эти константы уходят. Ушёл Петя Марцев, ушёл Володя Исат. В пейзаже появляются дыры, которые невозможно ничем заполнить. Это ужасно. Паше очень нравилось в Киеве. Когда мы встречались в начале июня в Киеве такой белорусского компанией, он с таким удовольствием и воодушевлением рассказывал о своей работе. Наверное, можно к этой ситуации применить слова "прерванный полёт". Потомуц что по моим ощущениям, с переездом в Киев у него начался новый этап карьеры. Не знаю, чьих это рук дело. Версий будет миллион. Но его убили не в своей машине. Но взрыв управлялся дистанционно, поэтому видели, кто в машине едет. Будем надеяться, что хотя бы это убийство журналиста расследуют. Но надежды на это мало!

Паша был абсолютно необычный человек по своему жизнелюбию и жизнерадостности, абсолютно весёлый. Мы с ним никогда не спорили на какие-то общественно-политические темы. Во-первых, мы с ним всегда находились на одной стороне баррикад. А во-вторых, наши отношения были такими более личными. Не могу сказать, что частыми, но всегда очень близкими, добрыми и хорошими. В последний раз мы виделись с ним во Львове на джазовом фестивале. Всегда это было очень деликатно. Я сейчас вспоминаю разные моменты. Помню митинги лет 1994-1995. И мы такие циничные журналисты. Когда Паша говорил: "Москва просит картинку, а картинки нифига нет", мы говорили, мол, давай, Паша, мы тут тебе тдрачку какую устроим и будет тебе отличная картинка".

Галина Тимченко

"Паша. Когда-то сам позвонил и пришёл в Ленту познакомиться. И потом всегда звонил сам: я в Москве, я в Риге, пойдём пообедаем, а давай-ка ты поедешь лекцию прочтешь, со мной весело. Да, и весело, и комфортно. И в самолёте договорится, чтоб сесть рядом. И не даст заснуть рассказами. И в Риге уже объяснял мне, какой ресторан лучше, какая гостиница самая тихая. И всучил мне блюдо с янтарным декором: "подарили, тяжёлая зараза, куда я её в ручную кладь?" Я ругалась на его колонки, он отмахивался. В последний раз приезжал с Алёной, повёл кормить самой вкусной телятиной. Неугомонный, многословный. И только когда говорил о том, как ему живётся в Киеве, вспоминал тюрьму или читал лекции — становился серьёзным. Как вообще такое возможно? (простите за глупые слова, но не могу поверить всё равно)".

Ксения Ларина

"Утро оглушило страшной новостью. Погиб Паша. Нет, не погиб. Его убили, взорвали. Как в кино.

Паша на украинских радиоВестях сначала приходил в эфир как гость, потом как эксперт, потом стал вести утренние эфиры в субботу и воскресенье, потом после ухода Матвея заступил на ежедневную радиовахту, ему очень шла эта работа ― радиоведущего. После успешной карьеры в печати и на телевидении (Паша был блестящим репортёром, потом даже в какое-то время вёл программу Время (!!! ― вот где был повод для горячих с ним споров), последнее его телепристанище Общественное ОРТ, где он вёл программу "Прав?Да!" ― вёл блестяще, не стесняясь ни в оценках, ни в выражениях, ни в выборе гостей. Это сильное раздражение вызывало в местах, где следили за каждым эфирным словом. Недовольство большого начальства вынудило руководство канала отказаться от Шеремета. И Лысенко Пашу убрал из эфира.

И вот Украина. Скажу вам, что Павел Шеремет был абсолютно счастлив. Я виделась с ним где-то месяц назад, он приезжал в Москву, зашёл к нам на Эхо. Мы болтали о том, о сём. Он был абсолютно счастлив. Ему нравилась его новая жизнь: в профессии, в личном, в географии. Влюбился в радио! И это после такой успешной телевизионной карьеры. Паша в ту нашу встречу произвёл впечатление влюблённого человека, это было видно по всему: по его глазам, по улыбке, по состоянию внутренней гармонии, которое скрыть невозможно. Конечно, он был влюблён)...

И ещё. Конечно, ощущение инородного тела в чужом государстве и обществе, знакомо каждому российскому журналисту, работающему в украинских СМИ. Приходится принимать претензии и тычки со всех сторон. Паша относился к этому с юмором: я то путинский агент, то предатель белорусского народа, то враг России, в зависимости от того, что им услышится в моих словах).

Паша это понимал — что работая на Украине, ты попадаешь в перекрестный огонь, никто тебя своим до конца считать не будет. Я подобные слова слышала от многих коллег, переехавших в Киев.

Я не знаю, кому и зачем это было нужно — убивать Пашу. Это событие вообще пока не укладывается в голове: что вот буквально вчера ты с человеком разговаривал и смеялся, а сегодня его взорвали за рулём машины, когда он ехал на работу. Впрочем, как это ни жутко признавать, подобные ощущения я уже испытывала. Так, из нашего эфира в смерть ушёл Боря Немцов. Паша! Ты был одним из лучших журналистов страны! Ты был человеком великодушным и тёплым! Прощай!"