История Марии Войтович, которая встречалась с Кочановой, а потом попала в КГБ

"Полагаем, вы слышали о семье Войтович, которая очень многое делала в Боровлянах. Мария баллотировалась в депутаты, вместе с мужем Иваном воспитывала приёмных детей, а потом к ним ворвалась толпа кагэбэшников и омоновцев. Они были вынуждены покинуть Беларусь. Сейчас им нужна помощь", — вот такое сообщение пришло на почту Еврорадио.

Мария Войтович — активистка из посёлка Опытный Боровлянского сельсовета. Совсем недавно женщина добилась встречи с председателем Совета Республики Натальей Кочановой, которая, по словам Марии, поставила её в пример местным чиновникам, сказав, что таким людям нужно соответствовать.

Имел ли разговор смысл, Мария не узнала, так как в июле оказалась на Окрестина как подозреваемая в "причастности к терроризму". После того как женщину выпустили, она уехала вместе с семьёй.

Долгое время Мария не хотела разговаривать с журналистами, так как чувствовала опасность, но теперь согласилась рассказать свою историю читателям Еврорадио.

Мне всегда хотелось какого-то движа

— Я — обычная гражданка Беларуси христианского мировоззрения. Я — женщина, я — мать, я — жена. Вместе с мужем воспитываем родную дочь-студентку и двух приёмных сыновей шести и девяти лет. При этом мне не всё равно, что происходит вокруг — рядом или вообще в обществе.

Всегда где-то участвовала. Когда в 2017 году в Боровлянах начались общественные обсуждения градостроительных проектов, мы начали активно взаимодействовать с местным сообществом: боролись за то, чтобы не вырубали леса, поднимали экологические вопросы, а также тему более рационального развития социальной инфраструктуры.

Мне всегда хотелось какого-то движа. На свои средства сделали волейбольную площадку у нашего дома. За семь лет там сбилась хорошая волейбольная команда, которая потом участвовала и в городских турнирах.

Также я устраивала встречи с так называемыми ангелами: приглашала на одну агроусадьбу разных интересных людей. Например, к нам приезжали Змитер Войтюшкевич и группа "Гарадскі Вал", также устраивали праздники Рождества Христова, проводили арт-фестиваль "Лес".

Чтобы на законном уровне взаимодействовать с властями, сделали орган самоуправления.

В 2018 году я принимала участие в выборах депутатов в местные Советы. Было собрано много подписей, но в итоге поставили провластного кандидата.

Встреча с Кочановой: "Говорит она очень хорошо" 

— В начале июня 2021 года на сайте Боровлян и в местных чатах объявили, что к нам приедет Наталья Кочанова. Я позвонила по номеру, чтобы записаться на приём, озвучила вопросы, которые касались градостроительства и того, что Минский райисполком не согласовывает нам собрания, которые должны быть при местном самоуправлении.

Сначала мне сказали, чтобы я писала письма в Миноблисполком. Я ответила, что писали и даже обращались в суды, но результата нет. Мне всё равно отказывали во встрече. Тогда я довольно резко отреагировала, мол, ничего нового. Другого ответа и не ожидали: мы, конечно, знаем, что в нашей стране "всё для народа".

Со мной попрощались и положили трубку, но через две минуты перезвонили и сказали, что Кочанова готова меня принять.

Встреча проходила в Боровлянском сельсовете. Если бы не знала, что происходит в стране, сказала бы, что прошла она продуктивно. Кочанова внимательно слушала и реагировала. Всем присутствовавшим местным чиновникам она сказала: "Вот! Смотрите, какие у вас люди. Вы не соответствуете уровню ваших людей, а должны ему соответствовать. Равняйтесь на них".

Смешной был разговор через призму происходящего в Беларуси. Например, в мою сторону Кочанова говорила: "Мария Владимировна должна быть на первых строчках ваших местных СМИ. У вас должен быть свой телеграм-канал, и пусть такие, как Мария Владимировна, будут администраторами этого канала. Вы должны поддерживать дворовые активности и опираться на таких, как Мария Владимировна. Берите пример, общайтесь с этими людьми, и тогда у вас не будет горячих точек, как в Новой Боровой". Говорила, что органы самоуправления должны развиваться и это хорошая профилактика горячих точек на теле Боровлянского сельсовета.

Вот такой разговор состоялся третьего июня. Говорит она очень хорошо, конечно, но письменного ответа на свои вопросы я так и не получила. Может, и лежит где-то в ящике какое письмо, но потом меня посадили, а позже мы уехали.

Претензии начались ещё до встречи с Кочановой

— Наш дом — красивый и колоритный, светлый с красной полосой, ещё там висел флаг, поэтому, конечно, к нам приходили. Но не могу сказать, что милиция в Боровлянах стремилась к какой-то расправе. Всё обходилось предупреждениями. Мы договаривались, мол, извините, ничего менять не будем. Помню, когда Лукашенко приезжал в детский онкологический центр, то они всё волновались и просили, чтобы мы перекрасили фасад дома. Мы же извинились, сказали, что нам всё нравится и вообще у нас здесь праздник Рождества Христова, ничего менять не будем, потому что так решили.

Но потом началась очередная история.

У нас есть "Хор Вольных Бараўлянаў". Когда они пели на "Экспобеле", я была рядом и делала видео. Очевидно, что меня заметили: видела, что милиция ехала за мной, когда возвращалась домой.

24 марта меня задержали "за участие в несанкционированном культурном массовом мероприятии". Выпустили через пять часов, на следующий день состоялся суд — мне и двум моим подругам дали штрафы по 30 базовых.

А так взаимодействие с местными органами власти было хорошее. Приезжала даже провластная пресса. Когда разруливали какие-то местные конфликты, меня всегда приглашали. Они знали, что моя позиция будет адекватная — не провластная, но и с вилами я ни на кого не буду бросаться.

Тем не менее давление не закончилось. Восьмого июля в наш дом ворвались товарищи, которые вовсе не товарищи.

Говорили, что заберут сына в СПЦ

— Приехал бус с омоновцами и кагэбэшниками на двух "Джили". Вломились, положили лицами в пол. Снимали. Я ещё думала тогда: "Нет-нет, не дождётесь от меня никакого покаяльного видео, как любите".

Когда "гости" увидели, что с нами дома 9-летний ребёнок, они вызвали кого-то из местного РУВД и инспектора по делам несовершеннолетних. Говорили, что заберут сына в СПЦ. Слава богу, не забрали. Муж остался дома, меня завезли на беседу в КГБ, а после, "поскольку беседы не получилось" — "посидеть и подумать" в изолятор на Окрестина. На восьмые сутки состоялся допрос и встреча с адвокатом.

Почему столько внимания, не понимаю. Это вроде какой-то рулетки. Думаю, у них есть какая-то база данных активных жителей и на кого выпадет — того и вытянут. О том теракте, причастность к которому мне приписывают в протоколах, я даже не знала. Но в КГБ у меня всё равно спрашивали, состою ли я группе Отрядов гражданской самообороны, знала ли о терактах. Но больше всего спрашивали об активизме Боровлян: знаю ли местных активистов, состою ли в чатах, являюсь ли администратором, что знаю про "Вольны хор" и "Хор Вольных Бараўлянаў". Вот такие вопросы, не относящиеся к тому, что пишут в протоколах.           

Условия в "номерах" на Окрестина и неожиданная свобода

— На Окрестина были моменты, что я сидела одна в пятиместном номере, а потом нас было семеро девушек в трёхместном. Например, две политические, а остальные — наркоманки, которые едут в ЛТП или которые кого-то побили — такие социально опасные девушки. От них не всегда вкусно пахло. Свет не выключали, спали на голых досках. В то время было очень жарко: форточка у нас почти не открывалась, воздуха не хватало. Окошко, выходившее в коридор, ничего не давало. В душ не водили, туалет в номере, и за нами всегда наблюдали.

Никаких книжек не было. Самое хорошее, что у тебя есть, — мыло и туалетная бумага.

Конечно, время в таких условиях тянулось очень долго. Но на восьмые сутки меня вызвали на выход. Завели в бусик вместе с двумя парнями, сказали смотреть в пол и увезли на допрос. В салоне с нами сидели накачанные ребята, которые шутили над моей одеждой (я была в сарафанчике), мол, а вы тут какими судьбами?

На допросе мне задавали почти все те же вопросы, что при первом разговоре: об активизме, за кого голосовала и что не нравилось в стране. Адвоката отпустили, начали что-то писать. Думала, что меня не выпустят, но — нет: отпустили, провели по красным коврам красивого здания КГБ, сказав, что дальше всё будет зависеть от того, что найдут на изъятых у нас компьютерах и телефонах. Подозрения с меня не сняли, я прохожу по статьям 16 и 289 Уголовного кодекса.

Все настоятельно советовали уехать

— Все настоятельно советовали нашей семье не оставаться в стране. Сначала выехала я, а после муж с младшими сыновьями. Пока мы на оздоровлении, но я не исключаю того, что придётся остаться — устраивать детей в школу и, конечно, искать работу. 

До 2018 года я работала в Государственном комитете судебных экспертиз судмедэкспертом, но после того, как поучаствовала в выборах, меня "любезно" оттуда попросили уйти.

Потом, поскольку я медик и поняла, что связываться с государственными учреждениями больше не хочу, решила делать то, чтобы ни от кого не зависеть, и освоила профессию массажиста. В последние годы подрабатывала и воспитывала деток.

Муж тоже с медицинским образованием. Последняя должность по специальности — главный санитарный врач города Минска. В 2013 году уволился, так как на тот момент ещё министр здравоохранения Беларуси Василий Иванович Жарко начал устанавливать свои порядки. Короче, мы хорошо отведали эту систему и решили работать кем придётся, чтобы не зависеть от государственной политики и быть честными гражданами.

Сейчас ситуация такая: на ближайший месяц у нас есть деньги на аренду квартиры и немного, чтобы пожить. Ехали с рюкзаками, при себе у нас летняя одежда и по паре кофточек с длинными рукавами. Если погода изменится, это может стать проблемой.

Тем не менее мы двигаемся дальше и ищем позитив и в этих переменах. У нас нет в планах остаться и пустить корни за рубежом. Нам нужно выжить в это время и посмотреть, как живут люди, где работают законы. Мы надеемся вернуться в Беларусь и привезти с собой хороший опыт.

Гражданская позиция не изменилась

— Я бы не сказала, что наша гражданская позиция изменилась после выборов. Ещё со студенчества мы жили возле усадьбы БНФ и хорошо видели, что происходит в стране с конца 90-х. Всегда читали независимую прессу, придерживались национальных ценностей, деткам читали сказки на белорусском языке, ездили в путешествия, которые проводили историки и краеведы Беларуси. Мы всегда были белорусоориентированы, и нам всегда не нравилось то, насколько у нас история перечёркивалась на глазах тем, что делал Лукашенко и его соратники.

Ещё работая в госорганах, мы видели, что такое статистика, как она делается и как ведётся травля неугодных властям, поэтому мы и ушли из этой системы, потому что она лживая и там невозможно оставаться и не кривить душой.

Нельзя сказать, что двадцатый год сильно переменил наши взгляды. Скорее всего, мы просто обрадовались, что много людей уже избавились от своих страхов и больше не боятся.

Но многое и болит.

Насилие силовиков и люди, которые из-за него страдают. Родители — за решёткой, дети — сами по себе. Болит и то, что всю эту мерзость и неправду поддерживает не только Лукашенко, но и обычные люди — маленькие винтики системы, которые живут под лозунгом "Ну вы же понимаете".

Я же не понимаю, чем они себя оправдывают. Мне, с одной стороны, их и жаль, ведь всё равно суд придёт — и человеческий, и Божий, но сколько людей уже пострадало за свои взгляды. И я эти страдания видела.

Друзья из белорусской диаспоры организовали сбор в поддержку семьи Войтовичей. Надёжность сбора Еврорадио подтвердила сама героиня публикации.