Федута: Лучшим годом белорусской журналистики был первый год Лукашенко
Сегодня белорусским СМИ не хватает откровенности. В стране осталась только партийная журналистика. А чувство юмора присутствует только у четырёх белорусских журналистов. Об этом и другом в интервью Еврорадио рассказывает известный белорусский журналист Александр Федута. В своём блоге вы пеняли, что сегодня профессию журналиста в Беларуси девальвировали до умения написать лид и заголовок. Но что вы имеете против? Хороший лид и хороший заголовок — это половина дела...
Это даже не один процент дела! Ну что с того, что вот я зайду на какой-то сайт и прочитаю на этом сайте “Алла Пугачёва погибла”. Да, я кликну на этот баннер обязательно... Для того чтобы услышать ответ, что Алла Пугачёва погибла как певица? Ну это смешно.
Дело не в заголовке и не в лиде. Дело в жизненном опыте. Когда я был молодым 20-летним парнем, журналистики почти не существовало — существовала партийная публицистика. Но были люди, вызывавшие чувство доверия, потому что то, что они говорили, было выводом из их определённого жизненного опыта. Там были ответы именно на те вопросы, которые волновали.
О какой журналистике мы говорим? Вы, наверное, говорите об эссеистике, о колумнистах... Но ведь существует ещё новостная журналистика.
Однажды меня использовали как новостного журналиста. Я работал тогда в “Белорусской деловой газете”. В 95-м году меня послали на круглый стол после выборов, на который пришли все, кроме победителей. И те, кто пришёл, начали обсуждать, почему они потерпели поражение. Всё это было очень смешно. Но меня послали именно для того, чтобы я написал информационную заметку! Я написал. Перечислил всех, кто был. А после, с нового абзаца, добавил: было также кофе.
Одним выражением, одним предложением можно дать ответ на то, что на самом деле происходило. Сегодня ни в одной белорусской газете я не нахожу фразы. Одной фразы, одного выражения, которое давало бы оценку, но при этом не являлось бы манипуляцией.
А как вы относитесь к стандартам в журналистике: заголовок-лид не больше стольких-то символов, писать на “человеческом” языке...
Я пишу не на человеческом языке. Текст должен быть интересным, а если в газете все тексты строятся по одинаковой схеме, я не выпишу её дальше.
Каковы ваши собственные вкусы как читателя? Каким журналистам и авторам вы отдаёте предпочтение?
С чувством юмора, с самоиронией. Главный недостаток белорусской журналистики — то, что все белорусские журналисты относятся к себе как к трансляторам истины в последней инстанции. К собственным славам и к собственной фигуре надо относиться с чувством юмора. А я знаю только четырёх журналистов, у которых присутствует чувство юмора.
А если сравнить с 1990-ми годами — это больше или меньше?
Одинаково.
Те четыре журналиста, которые были в 90-е, и те четыре журналиста, которые есть сейчас, — это разные люди?
Частично разные, частично одни и те же. Кто-то ушёл из профессии, кто-то в ней остался. Почему, например, мне нужен блог, чтобы напоминать о себе? Потому что могу вдруг проснуться и увидеть, что меня не существует, и моё место в белорусском информационном пространстве занято. Поэтому поддерживаю сам себя.
Накануне и во время “перестройки” была партийная и антипартийная журналистика. А потом осталась только партийная. И сегодня — только партийная. Покажите мне хоть одного современного белорусского журналиста, который посмел бы выступить вообще против всех партий? Я не имею в виду Партии коммунистов, БНФ... Я имею в виду те партии, которые реально существуют в белорусском обществе.
Приведу пример: “Ты против Лукашенко?” — “Да”. “А! Так ты за нашу оппозицию!” — “Нет”. “А как это? Так ты значит за Лукашенко”... “Нет”. “А за что же ты?” — “А я за здравый смысл”.
Журналистика — это отображение того, что происходит в обществе. Общество сегодня поляризуемое. И это несмотря на то, что большинство сегодня выступает против всяких партий. Против — это тоже партия! Они не понимают, что по одному вопросу ты можешь быть против, а по второму можешь быть за. Проблема в том, что происходит в обществе. Если общество будет другим, то и журналистика будет востребована другая.
Кому сегодня тяжелее работается — журналистам государственных СМИ или негосударственных?
Дело не в том, какие разграничения существуют. Дело в том, что и там и там невозможно оставаться беспартийным. Единственная партия, которая должна существовать — это профессиональная совесть.
Существует такой распространённый миф, что те журналисты, которые не учились на журфаке, лучше тех, кто учился...
А почему это миф? Это правда.
Почему так?
Потому что — чему учат на журфаке? Как лид сделать или заголовок? А где определённая система взглядов? На жизнь, а не на то, как написать статью в газету... Вот математика — это система взглядов, филология — это система взглядов, история, инженеринг — тоже. Если ты знаешь, как функционирует банк, ты способен написать хорошую статью. А если ты знаешь, как сделать лид — не обязательно, что ты напишешь хорошо и интересно.
Когда большой манипулятор общественного сознания Остап Бендер потерял всё, он сказал: миллионера из меня не получилось, придётся переквалифицироваться в управдомы. Вот мы все переквалифицировались — каждый в своём направлении: кто-то стал блоггером, кто-то стал литератором, кто-то, как я, стал литературоведом.
Есть ещё блоггеры. Их читает большое количество людей именно как журналистику. Как это может влиять на развитие традиционных белорусских СМИ? Это подтолкнёт их к развитию или, наоборот, ещё больше задавить?
Никакой роли в этом смысле блоги не отыгрывают. Блоги востребованы, потому что в традиционных медиа обществу не хватает откровенности. На чём строился феномен хороших журналистов той самой “БДГ”? Люди читали тексты и представляли себе личность, которая их написала. И даже те, кто не любят журналиста Федуту, они всё равно читали мои тексты, потому что представляли себе личность. А сегодня я читаю тексты, где нет никакой личности...
Люди, читающие блоги, ищут либо единомышленников, либо тех, у кого одинаковое чувство жизни — искреннее. И это один взгляд на жизнь. Искренний, но один.
А у меня во френдленте более 1000 личностей! И все они разные. Националисты, коммунисты, фашисты, культурологи, писатели. Вот моя френдлента — это действительно средство массовой информации.
Тем не менее вы говорите, что блоги не заменят традиционные СМИ.
Всё равно я выписываю “Советскую Белоруссию”, “Белгазету”, “Нашу ніву”. Там я всё равно нахожу то, чего не нахожу в блогах. Блоги мне нужны, чтобы получить чувство аудитории, но это не значит, что это средство массовой информации.
Вы знаете, что золотое время развития русской литературы в XIX века — это время после реформ 61-го года, когда отменили крепостное право? И что бы мы сегодня ни говорили о том, как это хорошо, когда существуют некоторые ограничения, что это вызывает определённый азарт у журналиста, стимулирует развитие его писательского мастерства... Нет! Только свобода! Только во время настоящей свободы становится понятно, кто чего стоит, кто о чём способен написать.
Это смешно, но у белорусской журналистики лучшим годом был 1995 год, первый год Лукашенко. Потому что в этот год стало понятно, кто чего достоин. Было интересно читать все газеты. Я как политический обозреватель начинал утро с того, что садился за стол и клал такую кипу газет, что меня не было видно! А хуже всего было именно в 2006 году. После выборов был общественный спад, и люди не верили, что может быть лучше. И сегодня не верят.
Как тогда в сегодняшних условиях можно развивать белорусскую журналистику?
Надо учиться писать. А учиться писать — это, простите, не только знать, как сделать хороший заголовок или хороший лид. Надо ещё многое читать. Если ты понимаешь, как составляются слова в предложении Толстого, и чем это отличается от того, как составляются слова в прозе Пушкина — ты знаешь, как сделать предложение так, чтобы люди почувствовали, будто их иголкой уколол. Замените Толстого на Адамчика, а Пушкина на Горецкого — и будет то же самое. Сегодня не учат писать, и читать не учат.
Мог ли современную журналистику испортить интернет? В том плане, что раньше это была журналистика отношений, а теперь, чтобы найти информацию, достаточно покопаться в Интернете...
Именно поэтому и надо учиться писать. Потому что в тот момент, когда вся информация идёт через интернет, наиболее интересно для читателя не то, что происходит, а то, что ты думаешь по этому поводу. А для этого прежде всего надо уметь думать.
Адам Михник был журналистом в Польше во время военного положения и сегодня один из самых влиятельных журналистов Польши. Всё зависит от личности. А вообще для каждой легенды своё время. Вот если бы “БДГ” закрылась вовремя, она была бы легендой и сегодня. А так она продолжала работать после того, как её время вышло. Поэтому легенды нет.
У “Белгазеты” тираж 20 тысяч, “Наша Нива” — около 6 тысяч, “Народная Воля”, допустим, 30 тысяч... А теперь посмотрим на Польшу: “Газета Выборча” более 500 тысяч, “Речь посполитая” под 300 тысяч. В чём дело?
За бумажную газету я должен платить. А чтобы выписать пять газет, я должен соответственно и зарабатывать. Если у меня существует выбор между местной печатью и центральной, я выберу местную газету, она меня больше интересует. Если у меня достаточно денег, после этой газеты я выпишу другие... А теперь разделите тираж “Брестского курьера” на количество жителей Брестской области. И вы получите, что он не значительно меньше, чем у “Газеты Выборчей”. Но он значительно более влиятельный, чем “Народная Воля” или “Белгазета”.
Было такое время, когда у “Знамени Юности” был миллионный тираж. Но ведь это не значило, что там была такая качественная журналистика, что её читали взахлёб...
Она была острая. Времена были такие, когда людям была нужная острота. Газета должна строиться, как шведский стол: вот вы подходите, и у вас есть возможность взять всё. И обязательно существуют специи. Так вот тогда было время, когда люди ели перец и им казалось, что это мясо. Потому что до этого было только мясо — без перца, без соли, без хрена и горчицы. Поэтому и была востребована такая газета, как “Знамя Юности”. Сейчас времена другие.
А если бы мы взяли лучших журналистов из, как вы говорите, партийной прессы и вбросили их в газеты, которые не являются партийными — они бы смогли там писать со своим опытом?
Было время, когда главным партийным журналистом Польши был Ежи Урдан. А сегодня этот умный партийный публицист является редактором главной порнографической газеты Польши. Всё зависит от таланта. Можно даже порнографию делать талантливо.
Это даже не один процент дела! Ну что с того, что вот я зайду на какой-то сайт и прочитаю на этом сайте “Алла Пугачёва погибла”. Да, я кликну на этот баннер обязательно... Для того чтобы услышать ответ, что Алла Пугачёва погибла как певица? Ну это смешно.
Дело не в заголовке и не в лиде. Дело в жизненном опыте. Когда я был молодым 20-летним парнем, журналистики почти не существовало — существовала партийная публицистика. Но были люди, вызывавшие чувство доверия, потому что то, что они говорили, было выводом из их определённого жизненного опыта. Там были ответы именно на те вопросы, которые волновали.
О какой журналистике мы говорим? Вы, наверное, говорите об эссеистике, о колумнистах... Но ведь существует ещё новостная журналистика.
Однажды меня использовали как новостного журналиста. Я работал тогда в “Белорусской деловой газете”. В 95-м году меня послали на круглый стол после выборов, на который пришли все, кроме победителей. И те, кто пришёл, начали обсуждать, почему они потерпели поражение. Всё это было очень смешно. Но меня послали именно для того, чтобы я написал информационную заметку! Я написал. Перечислил всех, кто был. А после, с нового абзаца, добавил: было также кофе.
Одним выражением, одним предложением можно дать ответ на то, что на самом деле происходило. Сегодня ни в одной белорусской газете я не нахожу фразы. Одной фразы, одного выражения, которое давало бы оценку, но при этом не являлось бы манипуляцией.
Только у четырёх белорусских журналистов есть чувство юмора
А как вы относитесь к стандартам в журналистике: заголовок-лид не больше стольких-то символов, писать на “человеческом” языке...
Я пишу не на человеческом языке. Текст должен быть интересным, а если в газете все тексты строятся по одинаковой схеме, я не выпишу её дальше.
Каковы ваши собственные вкусы как читателя? Каким журналистам и авторам вы отдаёте предпочтение?
С чувством юмора, с самоиронией. Главный недостаток белорусской журналистики — то, что все белорусские журналисты относятся к себе как к трансляторам истины в последней инстанции. К собственным славам и к собственной фигуре надо относиться с чувством юмора. А я знаю только четырёх журналистов, у которых присутствует чувство юмора.
А если сравнить с 1990-ми годами — это больше или меньше?
Одинаково.
Те четыре журналиста, которые были в 90-е, и те четыре журналиста, которые есть сейчас, — это разные люди?
Частично разные, частично одни и те же. Кто-то ушёл из профессии, кто-то в ней остался. Почему, например, мне нужен блог, чтобы напоминать о себе? Потому что могу вдруг проснуться и увидеть, что меня не существует, и моё место в белорусском информационном пространстве занято. Поэтому поддерживаю сам себя.
Сегодня в Беларуси осталась только партийная журналистика
Как эволюционирует белорусская журналистика, в какую сторону двигается?Накануне и во время “перестройки” была партийная и антипартийная журналистика. А потом осталась только партийная. И сегодня — только партийная. Покажите мне хоть одного современного белорусского журналиста, который посмел бы выступить вообще против всех партий? Я не имею в виду Партии коммунистов, БНФ... Я имею в виду те партии, которые реально существуют в белорусском обществе.
Приведу пример: “Ты против Лукашенко?” — “Да”. “А! Так ты за нашу оппозицию!” — “Нет”. “А как это? Так ты значит за Лукашенко”... “Нет”. “А за что же ты?” — “А я за здравый смысл”.
Журналистика — это отображение того, что происходит в обществе. Общество сегодня поляризуемое. И это несмотря на то, что большинство сегодня выступает против всяких партий. Против — это тоже партия! Они не понимают, что по одному вопросу ты можешь быть против, а по второму можешь быть за. Проблема в том, что происходит в обществе. Если общество будет другим, то и журналистика будет востребована другая.
Кому сегодня тяжелее работается — журналистам государственных СМИ или негосударственных?
Дело не в том, какие разграничения существуют. Дело в том, что и там и там невозможно оставаться беспартийным. Единственная партия, которая должна существовать — это профессиональная совесть.
Существует такой распространённый миф, что те журналисты, которые не учились на журфаке, лучше тех, кто учился...
А почему это миф? Это правда.
Почему так?
Потому что — чему учат на журфаке? Как лид сделать или заголовок? А где определённая система взглядов? На жизнь, а не на то, как написать статью в газету... Вот математика — это система взглядов, филология — это система взглядов, история, инженеринг — тоже. Если ты знаешь, как функционирует банк, ты способен написать хорошую статью. А если ты знаешь, как сделать лид — не обязательно, что ты напишешь хорошо и интересно.
Белорусским СМИ не хватает искренности
Что случилось, когда в Беларуси закрыли большое количество газет, и многие из тех журналистов, которые работали в тех газетах, перешли в Интернет? Что стало с теми журналистами, которые писали в газеты?Когда большой манипулятор общественного сознания Остап Бендер потерял всё, он сказал: миллионера из меня не получилось, придётся переквалифицироваться в управдомы. Вот мы все переквалифицировались — каждый в своём направлении: кто-то стал блоггером, кто-то стал литератором, кто-то, как я, стал литературоведом.
Есть ещё блоггеры. Их читает большое количество людей именно как журналистику. Как это может влиять на развитие традиционных белорусских СМИ? Это подтолкнёт их к развитию или, наоборот, ещё больше задавить?
Никакой роли в этом смысле блоги не отыгрывают. Блоги востребованы, потому что в традиционных медиа обществу не хватает откровенности. На чём строился феномен хороших журналистов той самой “БДГ”? Люди читали тексты и представляли себе личность, которая их написала. И даже те, кто не любят журналиста Федуту, они всё равно читали мои тексты, потому что представляли себе личность. А сегодня я читаю тексты, где нет никакой личности...
Люди, читающие блоги, ищут либо единомышленников, либо тех, у кого одинаковое чувство жизни — искреннее. И это один взгляд на жизнь. Искренний, но один.
А у меня во френдленте более 1000 личностей! И все они разные. Националисты, коммунисты, фашисты, культурологи, писатели. Вот моя френдлента — это действительно средство массовой информации.
Тем не менее вы говорите, что блоги не заменят традиционные СМИ.
Всё равно я выписываю “Советскую Белоруссию”, “Белгазету”, “Нашу ніву”. Там я всё равно нахожу то, чего не нахожу в блогах. Блоги мне нужны, чтобы получить чувство аудитории, но это не значит, что это средство массовой информации.
Лучшим годом белорусской журналистики был первый год Лукашенко
А не кажется ли вам, что сегодня идеальное положение для развития журналистики? Это как с роком: он может развиваться только в подполье. Когда есть все условия для его развития, он перестаёт быть роком...Вы знаете, что золотое время развития русской литературы в XIX века — это время после реформ 61-го года, когда отменили крепостное право? И что бы мы сегодня ни говорили о том, как это хорошо, когда существуют некоторые ограничения, что это вызывает определённый азарт у журналиста, стимулирует развитие его писательского мастерства... Нет! Только свобода! Только во время настоящей свободы становится понятно, кто чего стоит, кто о чём способен написать.
Это смешно, но у белорусской журналистики лучшим годом был 1995 год, первый год Лукашенко. Потому что в этот год стало понятно, кто чего достоин. Было интересно читать все газеты. Я как политический обозреватель начинал утро с того, что садился за стол и клал такую кипу газет, что меня не было видно! А хуже всего было именно в 2006 году. После выборов был общественный спад, и люди не верили, что может быть лучше. И сегодня не верят.
Как тогда в сегодняшних условиях можно развивать белорусскую журналистику?
Надо учиться писать. А учиться писать — это, простите, не только знать, как сделать хороший заголовок или хороший лид. Надо ещё многое читать. Если ты понимаешь, как составляются слова в предложении Толстого, и чем это отличается от того, как составляются слова в прозе Пушкина — ты знаешь, как сделать предложение так, чтобы люди почувствовали, будто их иголкой уколол. Замените Толстого на Адамчика, а Пушкина на Горецкого — и будет то же самое. Сегодня не учат писать, и читать не учат.
Мог ли современную журналистику испортить интернет? В том плане, что раньше это была журналистика отношений, а теперь, чтобы найти информацию, достаточно покопаться в Интернете...
Именно поэтому и надо учиться писать. Потому что в тот момент, когда вся информация идёт через интернет, наиболее интересно для читателя не то, что происходит, а то, что ты думаешь по этому поводу. А для этого прежде всего надо уметь думать.
Газета должна строиться, как шведский стол
Если бы мы взяли легендарных журналистов 90-х и перенесли их в сегодня — смогли ли бы они выпускать хорошую газету? Не кажется ли, что в начале 90-х, у тех легендарных газет, которые выходили, и тех легендарных писавших журналистов... на самом деле у них ничего легендарного не было: просто так совпало время.Адам Михник был журналистом в Польше во время военного положения и сегодня один из самых влиятельных журналистов Польши. Всё зависит от личности. А вообще для каждой легенды своё время. Вот если бы “БДГ” закрылась вовремя, она была бы легендой и сегодня. А так она продолжала работать после того, как её время вышло. Поэтому легенды нет.
У “Белгазеты” тираж 20 тысяч, “Наша Нива” — около 6 тысяч, “Народная Воля”, допустим, 30 тысяч... А теперь посмотрим на Польшу: “Газета Выборча” более 500 тысяч, “Речь посполитая” под 300 тысяч. В чём дело?
За бумажную газету я должен платить. А чтобы выписать пять газет, я должен соответственно и зарабатывать. Если у меня существует выбор между местной печатью и центральной, я выберу местную газету, она меня больше интересует. Если у меня достаточно денег, после этой газеты я выпишу другие... А теперь разделите тираж “Брестского курьера” на количество жителей Брестской области. И вы получите, что он не значительно меньше, чем у “Газеты Выборчей”. Но он значительно более влиятельный, чем “Народная Воля” или “Белгазета”.
Было такое время, когда у “Знамени Юности” был миллионный тираж. Но ведь это не значило, что там была такая качественная журналистика, что её читали взахлёб...
Она была острая. Времена были такие, когда людям была нужная острота. Газета должна строиться, как шведский стол: вот вы подходите, и у вас есть возможность взять всё. И обязательно существуют специи. Так вот тогда было время, когда люди ели перец и им казалось, что это мясо. Потому что до этого было только мясо — без перца, без соли, без хрена и горчицы. Поэтому и была востребована такая газета, как “Знамя Юности”. Сейчас времена другие.
А если бы мы взяли лучших журналистов из, как вы говорите, партийной прессы и вбросили их в газеты, которые не являются партийными — они бы смогли там писать со своим опытом?
Было время, когда главным партийным журналистом Польши был Ежи Урдан. А сегодня этот умный партийный публицист является редактором главной порнографической газеты Польши. Всё зависит от таланта. Можно даже порнографию делать талантливо.
