В каких условиях сидит Владислав Баумгертнер

Через "американку", как часто называют СИЗО КГБ в Минске, прошло большое число людей. Как правило, там держат подозреваемых и обвиняемых в совершении экономических преступлений. После выборов 2010 года в "американку" попало много "политических". Бывшие заключенные рассказывают о довольно хорошей местной кухне, специфической, вытянутой форме камер и архитектурной особенности — здание СИЗО КГБ относительно небольшое и круглое, камеры торцом выходят в центральную часть, где расположены лестницы и коридор. Поэтому заключенные неплохо информированы обо всех событиях тюремной жизни.

О быте узника одиночной камеры "американки" рассказывает Александр Федута, который провел там 55 дней и заметил: переданная "Анна Каренина" — это послабление Баумгертнеру, так как передавать книги запрещено.

Еврорадио: Как вы считаете, почему Баумгертнера посадили именно в "одиночку"?

Александр Федута: Во-первых, это достаточно тяжелое испытание. Ты остаешься наедине с собственными мыслями. И то, что ты можешь себе придумать, оно намного хуже каких-то там пыток. Когда у тебя нет собеседника, это определенным образом отражается на твоем самосознании. Я могу сказать, что примерно на 44-й день своего нахождения в одиночной камере начал ощущать, что схожу с ума. А во-вторых, когда имеешь собеседников, то время летит быстрее. А это испытание, оно не только для тех, кто находите на воле, но и для самого Баумгертнера".

Еврорадио: Кого сажают в одиночную камеру "американки"?

Александр Федута: "Только VIP-арестанты. В мое время в "одиночке" находился только господин Азаренка (бывший командир противовоздушной обороны Беларуси. — прим. Еврорадио) и еще один таинственный заключенный, о котором мы почти ничего не знали. Говорили только, что это какой-то бывший генерал, с которого выбивали либо показания, либо деньги".

Еврорадио: Как выглядит эта "одиночка"?

Александр Федута: "Как таковых одиночных камер там нет — они все одинаковые. Заключенного просто держат одного. Бывшая председатель Нацбанка Тамара Винникова как-то сравнила форму этой камеры с гробом, но я личность более поэтическая. Поэтому я называл ее лепестком ромашки. Такое вытянутое в длину помещение. Обычная камера, без каких-либо приспособлений, кроме умывальника, без туалета".

Еврорадио: То есть гендиректор "Уралкалия" будет сидеть наравне с другими, без каких-либо послаблений?

Александр Федута: "Скорее всего, да. Хотя одно послабление администрация ему все же сделала. Из того, что мы знаем. Дело в том, что в "американку" запрещено передавать книги. Заключенным их покупает специальный человек в соседнем книжном магазине по предварительной заявке. За деньги узника, разумеется. А тут я узнал, что Баумгертнеру по его просьбе сотрудники посольства России передали "Анну Каренину". Выбор очень правильный, этот роман можно читать очень долго. И факт передачи книги — исключение из правил "американки".

Еврорадио: Какой распорядок дня в "одиночке" СИЗО КГБ?

Александр Федута: "В туалет можно сходить дважды в день: утром после побудки и вечером перед сном. Во сколько часов, сказать не могу — там просто нет часов. Думаю, это примерно между 6-7 часами утра и 20-22 часами вечера. Прогулка один раз в день, час или два. Душ один раз в неделю, в субботу или в воскресенье. Я надеюсь, что Владиславу Баумгертнеру сделают послабление и разрешат принимать душ дважды. Потому что душ — этот тот момент, когда даже я забывал о том, где нахожусь. Теплая вода очень хорошо влияет на самочувствие узника одиночной камеры".

Одним из последних "политических" узников СИЗО КГБ был журналист Антон Суряпин, которого подозревали в участии в организации "шведского плюшевого десанта". Суряпин сидел там год назад, с ним говорим о питании в стенах "американки".

Еврорадио: Чем кормят в СИЗО КГБ? Продуктовые передачи там разрешены?

Антон Суряпин: "Разрешены. Мама передавала мне мясо, колбасу. А кормят там трижды в день: утром — каша с черным чаем, в обед — тоже каша водянистая, вечером рыба. Три раза в день. Рацион почти не меняется, только каши разные могут быть. Но за тот месяц, что я провел в "американке", рацион почти не менялся".

Еврорадио: Чего из продуктов там тебе не хватало?

Антон Суряпин: "Фруктов и мяса. Это основное, чего недоставало в камере. Но не могу сказать, что кормили недостаточно. Слышал, что в других тюрьмах, на Окрестина, гораздо хуже".

"Американка" из космоса — круглое здание в левой части фото.

Еврорадио предлагает вам также отрывки из дневника анархиста Игоря Олиневича, он в "одиночке" СИЗО КГБ провел два дня:

"Дикий холод и сквозняк, но закутаться в одеяло нельзя. Для тех, кто попадает сюда без теплых вещей – это пытка. Особенно чувствуется отсутствие обуви. Ноги продувает в любых носках, даже вязаных. Становится лучше, только если укутать стопы в свитер. Но это – мелочи. Самое важное — вокруг постоянная тишина, отсутствует время. Иногда доносятся шаги, скрип наручников, лязг кормушек, "маяковые" уведомляющие удары в дверь, свист и шепот контролеров (они не разговаривали!)".
 

"За несколько дней начинаешь ловить и распознавать малейшие звуки. В сутки кормушка открывается несколько раз: завтрак, обед, ужин, лекарства. Дверь открывается 4 раза: утром и вечером в туалет, еще утром на обход дежурного, один раз на прогулку (если есть). И так месяцами, у некоторых — годами, с круглосуточным люминесцентным освещением. Полная неизвестность того, где я и что дальше. Часы забрали. Дни смешались… Просыпаешься и засыпаешь, не зная, ни как долго спал, ни времени суток".
 

"Прогулка – это трехметровые суровые стены, дворик три на шесть шагов (!) и решетки с колючей проволокой под электрическим напряжением. Первый раз надолго отбивает охоту выходить снова, но ровно до тех пор, пока не приходит понимание того, что небо, пусть и в клеточку, лучше, чем неизменно грязно-белый потолок с неизменным светом 24 часа в сутки".

"Из разговоров мне стало известно, что они практикуют индивидуальный подход к каждой камере и к каждому человеку. Всего 18 камер, около 60 арестантов. Больших технических средств и крупного штата сотрудников не требуется. Все четко планировалось: когда, где и сколько раз. Где проводить шмон, кого подвергать персональной экзекуции, где оставить свет на ночь, где запретить курить. Даже кого задеть в строю во время прогонов в туалет или на прогулку. Орлов при мне звонил куда-то и давал инструкции, чтобы Молчанова два дня не трогали. Ну и, конечно же, камеры перетасовывали, чтобы осложнить или облегчить жизнь".
 

"Пришла газета, в которой была статья про освобождение Федуты: выпустили на подписку о невыезде. Но нормально порадоваться мы не смогли. Смущала одна деталь. Оказалось, что с нашей камеры его перекинули во вторую, транзитку, в которой он пробыл один… 55 дней! Вряд ли кто-нибудь обратил внимание на это обстоятельство, но мы поняли все без слов. Хуже всех мучений — это быть одному и каждый день слышать, как мучают других. На третий день одиночества хочется лезть на стенку, на пятый – начинает съезжать крыша. Я пробыл в одиночке две недели (максимальный срок наказания в карцере), и я был счастлив, когда меня перевели к людям. Но почти два месяца… — это кошмар. Долго мы обсуждали, как нашему литератору дались эти дни, и никто не шутил, не улыбался, не высказывался легкомысленно. Пришли к такому выводу: каждому узнику "американки" в большей или меньшей степени пришлось хлебнуть ужаса и пострадать, но самая жестокая участь среди всех выпала Федуте".