Протасеня: Свои политические взгляды уголовники высказывают только матом

   

“В той секции, где я был, политические находились неоднократно – начиная с 2005 года”

Еврорадио: Давайте вернемся в прошлое – какая была ваша реакция на приговор, который вам объявила судья?

 

Андрей Протасеня: Это был шок. Я не разбираюсь в законодательстве, у меня не было нужды знать все эти статьи, законы. Я жил чудесной жизнью и ничего не предвещало того, что я окажусь за решеткой. И я до последнего не мог поверить, что так будет. Мне казалось, что условное дадут или штрафом ограничатся. Я собирал характеристики – думал, что это поможет. Но оказалось, что это никому не нужно, все было заранее решено. Для меня же это стало неожиданностью.

Еврорадио: Все мы читали какие-то криминальные романы, слышали о страшных “наколотых” зеках, администрацию, которая издевается над осужденными. Страшно было, когда ехали в колонию?

 

Андрей Протасеня: Я не сталкивался с рассказами о колонии, не смотрел криминальные сериалы и поэтому никакого вообще представления о ней не имел. А когда попал в СИЗО, то сидел в одной камере из осужденным. Он мне рассказал, что волноваться нечего, везде можно жить, ничего страшного в этом нет. Что могут быть спорные моменты, но все можно решить. Поэтому, я ничего страшного от колонии не ожидал и ничего такого “дикого”, что показывает телевидение, каких-то татуированных здоровых мужиков, которые сразу вызывают тебя к себе, темных разговоров – ничего такого нет. Вообще, про нашу колонию говорят, что это как пионерский лагерь. И заключенные – самые разные люди, но найти, с кем поговорить всегда можно.

Еврорадио: Но как вас, политических, встретили эти “обычные” уголовники?

 

Андрей Протасеня: В той секции, где я был, политические находились неоднократно – начиная с 2005 года. Были люди, которые застали еще тех политических. И поэтому особенной шумихи не было, хотя внимание и было большое. И любопытство было.

“Администрация колонии боялась, что я буду “разлагать контингент”

Еврорадио: А чем они у вас интересовались? Может, расспрашивали о политической ситуации, кандидатах, еще чем-то?

 

Андрей Протасеня: Особенно интересовались тем, что на самом деле происходило 19 декабря. Потому что у них была информация исключительно та, которую давало государственное телевидение. Интересовались, сколько на самом деле людей вышло на Площадь. И когда говоришь, что вышло как минимум тысяч 30-40, то они говорят, что это не те 3 тысячи, про которые им говорили. Спрашивали, что я конкретно делал, кандидаты. Кто-то спрашивал, читал ли я Ленина: если революционер, то должен был Ленина читать!

Еврорадио: А они, эти уголовники, своими взглядами политическими делились?

 

Андрей Протасеня: Знаешь, насколько я понял, администрация колонии боялась, что я буду вести какую-то пропаганду в колонии, “разлагать контингент”. Меня даже предупреждали, чтобы особенно ничего не говорил, потому что это сразу станет известно администрации. Вообще, в тот первый отряд, куда я попал, были собраны “негативные элементы” изо всех отрядов и поэтому там очень много доносов. Но мне и не было нужно там за что-то агитировать, что-то рассказывать о действующей власти. От самих осужденных я слышал такое, что... Если убрать маты и попробовать сказать культурно, то осужденные очень недовольны действующей властью.

Еврорадио: Недовольны потому, что их осудили и они находятся за решеткой?

 

Андрей Протасеня: Нет, это общий взгляд на жизнь. Во что превращается наша жизнь, куда катится экономика. Все отлично все понимают! Люди читают газеты, разговаривают во время встреч с родственниками и видят, что происходит.

Еврорадио: С коллегами по заключению ты нашел общий язык. А с администрацией?

 

Андрей Протасеня: Я никуда не лез особенно, оснований не давал, и поэтому со стороны администрации отношение ко мне было как к обычному заключенному – не дёргали, не приставали, не угрожали.

Еврорадио: Доходила ли до вас каким-то образом альтернативная информация?

 

Андрей Протасеня: “Народная воля”, “Наша ніва”, Белгазета”, “Белорусы и рынок” – это четыре основные газеты, которые там очень любят. И когда они кому-то приходят, то все просят почитать.

Еврорадио: А все ли письма от родственников тебе доходили? И твои им?

 

Андрей Протасеня: Такое было, когда я находился в СИЗО КГБ. Туда некоторые письма не доходили. Там цензура, письма проверяли, отдельные статьи из газет вырезали. А когда попал в колонию, то доходили все письма – и мои, и мне. Хотя, вчера подруга сказала, что писала письмо, но мне оно не пришло. Доходили письма даже с очевидным политическим содержанием, хотя, было видно, что их проверяли.

 

“Мне, которому письма приходили десятками чуть ли не каждый день, завидовали все”

Еврорадио: Про СИЗО КГБ – применялись ли там к тебе пытки, о которых говорили другие заключенные?

 

Андрей Протасеня: Очевидного насилия не было. Я же “заселился” туда через полтора месяца после всех событий. Там еще были неизвестные в масках – они немного “чудили”. Но при мне они были только неделю, а потом исчезли. Вот они выгоняли всех из камер, заставляли раздеться и приседать – чтобы проверить, не спрятано ли у нас где что. И криком заставляли приседать быстрее и быстрее. От непривычки мышцы потом сильно болели. Силой заставляли голову держать ниже. Могли толкнуть на лестницу. Но не было, чтобы, к примеру, подошли и дубинкой перетянули – скорее это были методы запугивания. Но, если это рассматривать с точки зрения гуманности, то такое вообще неприемлемо. Правда, у нас такая страна, что я такого ожидал.

Еврорадио: От кого в основном табе приходили письма?

 

Андрей Протасеня: Приходили письма от родных и друзей. Но позже начали приходить письма от совсем незнакомых людей, общественных организаций – спасибо всем большое за поддержку. Каждое письмо для заключенного как мини-праздник. И мне, которому письма приходили десятками чуть ли не каждый день, завидовали все.

Еврорадио: Ты был в инициативной группе Ярослава Романчука – пришло ли от него письмо?

 

Андрей Протасеня: Когда я отказался писать прошение, пришло несколько писем, подписанных руководством этой партии (Объединенной гражданской партии – Еврорадио). Да и нельзя сказать, что я был членом инициативной группы. Дня три я приходил и помогал им – у меня было свободное время и желание. Даже тогда написал заявление на вступление в партию, но понял, что политика – это не мое, и отказался вступать. Вот, “Молодые демократы” мне писали... Я не считаю, что я попал за решетку потому, что помогал ОГП и голосовал за Ярослава Романчука. Да и на него было, возможно, вылито много грязи. Я считаю, что у каждого своя жизнь и каждый отвечает за свои поступки. Я не отслеживал: кто мне написал, а кто – нет. Я получал письма, и это было мне приятно. Никаких претензий ни к кому.

Еврорадио: Ты сказал, что сначала отказался писать прошение о помиловании, но потом написал. Что к этому подтолкнуло?

 

Андрей Протасеня: Я много думал, как людям это попробовать объяснить. Но понял, что это будет сложно, и будет выглядеть, как будто я оправдываюсь. И решил ничего не говорить. Да, я сначала отказался, но произошел очень неприятный разговор с представителем администрации и неизвестным в штатском. Они угрожали, что, если не напишу, то мои условия содержания ухудшатся, запугивали. Но никакого ухудшения потом не было. Хотя, возможно, это из-за того, что я позже решил-таки написать. Почему, не могу объяснить. Примите это за факт: сначала отказался, а потом согласился.

Еврорадио: Не боишься обвинений в том, что сдался, сломался?

 

Андрей Протасеня: Да, со стороны это кажется, что я сдался. Администрация тоже говорила: “Ага! Сначала отказался, а потом узнал, что других помиловали, и тоже быстренько прибежал!” Но все это далеко от правды. Проблема в том, что люди любят обсуждать поступки других людей. Но каждый должен смотреть на свою жизнь. Я не считаю себя героем. С одной стороны, я считаю, что правильно поступил, с другой – чувствую груз на душе. И я не прошу меня понять. Это очень опасная вещь, когда человека начинают либо нахваливать, либо унижать. Особенно, когда вокруг тебя какое-то общественное мнение формируется. Моя жизнь – это моя жизнь.

“В СИЗО КГБ еда была как в ресторане”

Еврорадио: Как кормили в колонии? По каким вкусностям скучал?

 

Андрей Протасеня: В СИЗО КГБ еда была как в ресторане. А в колонии все значительно проще: на завтрак каша, в обед – суп и каша с мясом, правда, я мяса не ел, поэтому второе и не брал, и на ужин – каша с рыбой. Иногда рыба была хорошая, а ингода – покопаешься и ничего не выберешь. Еда, короче, как бы нормальная, но витаминов и минералов недостаточно. И это сразу отражается на здоровье: на зубах, кожа страдает и постоянный насморк – лето, а ты как-будто простужен. Я очень люблю фрукты, и постоянно там о них мечтал. В колонии фрукты были только в одном месте – на картине над входом, которую нарисовали осужденные.

Еврорадио: А были ваши казармы перенаселены?

 

Андрей Протасеня: Нет. Кровати в два яруса – третий не достраивали. Но тяжело постоянно быть в окружении людей. Нет даже 10 минут, чтобы побыть в тишине. Когда я вчера ложился спать, у меня такой в ушах звон от тишины стоял, которого я уже полгода не слышал!

Еврорадио: Какую профессию ты освоил в колонии?

 

Андрей Протасеня: После математика-программиста мои следующие профессии вызывают удивление. Сначала я был ночным дневальным. Но сняли после того, как я из-за плохого зрения не заметил контралёров и не встал. После этого меня поставили уборщиком территории. А после того, как отказался писать прошение, меня направили в швейный цех, где поставили упаковщиком – выворачивал спецовки. Это рабская работа. Люди туда ходят не чтобы зарабатывать, а чтобы чем-то занять время. Я больше чем два месяца отработал, но так ни разу зарплату не получил, но люди говорили, что получают по 20-30 тысяч в месяц. А с них еще начинают высчитывать за свет, за одежду – это просто дикость. Что можно себе купить за эти 30 тысяч? Я уже не говорю о том, чтобы выплатить, к примеру, 5 миллионов по иску?

Еврорадио: Освобождение стало неожиданностью?

 

Андрей Протасеня: Когда я написал прошение, я анализировал ситуацию с другими освобожденными и каждый день ждал освобождения. Пока не решил не задумываться над этим. Ждал, что если освобождение будет, то меня предупредят заранее. Но вечером, неожиданно, я только прочитал свежее письмо, как мне сказали собраться на протяжении 30 минут. Я даже попрощаться с парнями не успел. Меня отвезли на вокзал и посадили в автобус.

Еврорадио: Забрал ли ты из колонии все те письма, которые тебе приходили?

 

Андрей Протасеня: Это единственное, что забрал – все свои вещи я оставил там. Забрал только письма и полотенце, которое мне там подарили.

“Возможно, этот период был мне нужены”

Еврорадио: “Побудку” сегодня не проспал?

 

Андрей Протасеня: Ощущение дома расслабляет. Но не смотря на то, что лег я в 3 ночи – сам проснулся в 7.30. Раньше я никогда сам так рано не просыпался. Я не стал дёрганным и не то, чтобы так уже привык к этому распорядку – просто проснулся, но с ощущением спокойствия.

Еврорадио: Ты до ареста и сегодня – чем отличаешься?

 

Андрей Протасеня: Мне показалось, что там я провел грандиозный объём работы над собой, казалось, что много чего в себе поменял. А вчера мне говорят: “Ты такой же, как и был!” Но мне кажется, что я очень изменился, стал более глубоким, наверное.

Еврорадио: Лебедько, по выходу из СИЗО КГБ рассказал, что там неожиданно начал писать стихи и рассказы. У тебя такая способность там не проснулась?

 

Андрей Протасеня: В СИЗО КГБ сидят директоры заводов, военные, в звании не ниже полковника. Уровень интеллектуальный людей чувствуется. И почти у каждого возникают идеи что-то сделать: кто-то пишет стихи, кто-то – книги, кто-то даже задумывается о постановке фильма. У меня тоже родились мысли, написать книгу. Потому что этот путь, который я прошел, очень грандиозный. Возможно, самый продуктивный период моей жизни – эти полгода.

Еврорадио: Если бы была возможность вернуть время, ты бы от этих месяцев в колонии не отказался?

 

Андрей Протасеня: Каждый период в жизни человека – необходим. Потом подумаешь и, кажется: может именно тебе и было необходимо через это пройти? Я ни о чем в своей жизни не сожалею, даже об ошибках. Я не говорю, что это время было для меня приятным, но ни о чем не сожалею. Возможно, этот период был мне нужен. И об этом периоде я хочу написать книгу. Но политика и события 19 декабря будут там не главными. Там будет о том, что они дали для личного роста, переосмысления себя.

Еврорадио: После всего, что произошло в твоей жизни, будешь ли ты принимать участие в жизни общества, акциях оппозиции, тех же “молчаливых акциях”?

 

Андрей Протасеня: То, что мы были на той мирной демонстрации 19 декабря – это было правильно. Без сомнений. И пошел бы опять. И если будет какая-то акция, я поучаствую в ней как обычный гражданин. Хотя от политики я по-прежнему далеко – хотя и “пошел” по такой статье.

Фото: Змитра Лукашука