"Простите, нас бомбят!" Белорус сбежал от КГБ и помогает армии Израиля

Последние несколько лет Олег Бородин живет в сплошном стрессе. Но о событиях из своей биографии с момента задержания в Беларуси до ракетных обстрелов в Израиле он говорит таким спокойным голосом, будто ничего необычного не случилось.

В марте 2022 года Олег заметил группу российских военных на вокзале в Гомеле. Говорит, они были пьяны. Решил их снять на телефон, чтобы распространить очередное доказательство присутствия российской армии, напавшей на Украину, в Беларуси.

— В суде было видео с камеры магазина, где было видно, как я надеваю маску, иду за этими армейцами второй армии мира, довожу их до вокзала и ухожу. За это я получил “административку” по статье 19.11 [распространение информации, содержащей призывы к экстремистской деятельности — Еврорадио]. Отсидел 15 суток. Потом пять дней сидел дома безвылазно. За это время нашлись добрые люди, которые подсказали, что на меня есть какое-то дело и оно немного да понемногу ведется, доказательства ищут. В тот же день я сбежал, взяв одну маленькую сумку. И через две недели меня объявили в розыск по 361-1 за экстремизм и по 130 статье за разжигание вражды, — вспоминает Олег Бородин, как стал политбеженцем.

Сначала он переехал в Грузию, через некоторое время воссоединился там с женой и детьми. А в марте 2022 года семья как репатрианты переехала в Израиль. Сейчас они живут в городе Кирьят-Гат, что в 20 километрах от Газы.

— Ой, простите, нас бомбят, — вдруг прерывает разговор Олег. — Ракеты полетели, дети побежали смотреть. Собаки заголосили. На всем небе видно такие пятнышки — это сбивают ракеты. И самолеты наши полетели в ту сторону. Вот так мы и живем.

Из-за того, что Кирьят-Гат находится в оранжевой — это значит, опасной — зоне, его жители могут не ходить на работу. Меньше людей ходит по городу и рискует. Власти запретили собираться в группы более 10 человек на улице и более 50 человек — в помещениях. Олег работает мебельщиком в другом городе, поэтому каждый день едет на автобусе на работу в сторону Тель-Авива и каждый вечер возвращается домой.

— А в свободные дни, в пятницу и субботу, иду в волонтерский центр. Тут по-другому никак нельзя. Вся страна на колесах. Все видели все эти издевательства над людьми, как убивали детей. Здесь никто не может быть равнодушным, каждый помогает как может. Кто-то на своих машинах солдат развозит, кто-то привозит их на отдых, когда их отпускают домой, кто-то еду и медикаменты возит, кто деньги дает, кто идет служить в ЦАХАЛ, — рассказывает Олег. — Мы собираем в коробки все, что люди приносят, упаковываем и отвозим в ту или иную зону. В основном на юг, к Газе. Один раз только возили в сторону Ливана.

— А что в коробках? Это помощь для военных или для гражданских?

— Это в первую очередь для ЦАХАЛа, во вторую — для бежавших. Гражданским здесь очень сильно помогают. И жилье дают, и много чего. Помощь в большей степени для солдат, чтобы им было более комфортно служить. Таким образом и народ показывает, насколько он неравнодушно относится к своим борцам, и солдаты ЦАХАЛа видят, какой любовью люди к ним проникнуты.

— Израильская армия довольно мощная, хорошо обеспеченная, разве нет?

— Да-да! У них там все есть! Абсолютно все. Передают больше такие милые вещи — много сладкого приносят, печенюшки, шоколадки, кофе, чай. Есть у нас машины, которые ездят возле этих военизированных частей, — они готовят гамбургеры, мясо, шашлыки, что-то такое. Парни и девушки, что служат, это едят. Было такое, что никто из них не ходил в армейскую столовую, — так хорошо люди кормят. Зубные щетки, пасту, носки, трусы, средства гигиены, шампуни передают. И много еды.

— Семья не возмущается, что вы не проводите свободное время с ними?

— А они тоже вовлечены. Вот дочь, ей 8 лет, на днях первый раз волонтерила. Целый день таскала и упаковывала коробки. Потом рисовала картинки. Теперь у нее идея фикс — нарисовать 1000 рисунков для ЦАХАЛа. В день по 50 картинок делает! Пока у нас их 135. 

— В состоянии войны жить сложно... Не было мыслей насчет того, чтобы домой вернуться?

— Нет-нет-нет. Как бы плохо ни было, Израиль родился и живет в этой войне, и здесь люди очень патриотичные. Всю свою мощь они отдают родине. Такой патриотизм я видел только в 2020-м году во время нашего протеста. Насколько люди консолидированы, солидарны…

—  Но разве вам не страшно?

— Знаете, привыкли. Ну, летает что-то сверху — пусть летает. Купол есть, он собьет. Уже не волнуемся.

— Есть случаи, когда не сбивал…

— Ну, одна ракета в нашем городе попала в тюрьму. Половину здания разорвало. Люди живы, потому что все вышли в бомбоубежище. Все, что разрушено, — все отстроим, главное, чтобы люди боли не знали.

— Как вы детям объясняете, что происходит?

— Дети знают, им говорят и психологи в школе. Как есть, так и говорят. Это война, есть израильтяне, есть — ХАМАС, “Хезболла”, боевики, которые уничтожают израильский народ. Так и говорят в лицо: это бандиты и враги, и мы воюем. 

— Вы так спокойно об этом рассказываете, будто ничего особенного не происходит…

— На самом деле это тяжело. Но живем. Никто отсюда уезжать не будет. Израильтяне не уезжают, только люди, которые не имеют никакого отношения к Израилю, — туристы, может, кто здесь временно работает, случайные люди, которые в сердце не имеют Израиля. А так люди, наоборот, даже из Америки, из Европы едут сюда, потому что это их страна и нужно чем-то помочь. Израиль все равно победит. Тут такой народ, что его не сломать!

— Что вас больше всего поразило в Израиле за то короткое время, что вы здесь?

— Когда началась война, мы с женой эту страну еще в сердце не принимали. Она все же чужая, здесь другая культура, другие люди. Смесь сионизма, американизма, арабское воздействие есть. Но когда мы сидели в бомбоубежищах, волновались, и к нам подбегали люди, говорили, что все хорошо, успокаивали... И теперь, когда я наблюдаю, как люди помогают, как самоорганизовываются — я понимаю, что здесь именно и надо жить. Эти люди такие сильные, что нет слов! Так произошло, что я тоже часть этой страны, и все, что могу, я постараюсь сделать — ради нее и ради израильского народа. Ну, а потом изменится у нас власть — и мы туда поедем. Уже обученные этой солидарностью.