Буравкин: "Быков сказал мне, что возвращается навсегда..."
Семь лет назад, 25 июня 2003 года, Беларусь попрощалась с Василем Быковым (фото) Прощание это стало действительно всенародным: хотя о нем не говорили по радио и телевидению, поклониться Быкову пришло больше 50 тысяч человек. Главным белорусским проспектом народного писателя проводили в последний путь до Восточного кладбища. Перекрыть проспект, остановить процессию не пыталась даже милиция. Потом, правда, по телевизору скажут, что "оппозиция до вечера тягала гроб с телом Быкова по улицам Минска и похоронила его против христианских обычаев после захода солнца". Все очевидцы тех событий знают, что это — мерзкая ложь. Но прошло 7 лет: участники могли о чем-то забыть, выросло поколение, которое не могло быть на тех похоронах в силу маленького возраста. Еврорадио решило вспомнить события того траурного дня: мы попросили рассказать о них непосредственных участников, друзей Василя Быкова поэтов Геннадя Буравкина и Владимира Некляева.
Геннадь Буравкин оспаривает предположение, что тогда, в 2003 году, власти специально не выпустили больного Быкова обратно в Прагу, чтобы он умер на Родине. Буравкин убежден, что умереть дома было сознательным желанием и выбором великого писателя.
Геннадь Буравкин: "Василь достаточно хорошо знал, что болезнь эта тяжелая, может даже неизлечимая. И у него было сознательное стремление домой. Вот эта "Долгая дорога домой", как он назвал свою последнюю книгу, он хотел, чтобы она закончилась дома. И в первую встречу нашу, когда Василь прилетел из Праги, я просил у него: "Василь, ты надолго сюда?" — он посмотрел на меня и тихо ответил: "Навсегда".
Буравкин говорит, что впечатление от количества людей, пришедших попрощаться с Быковым, живет в нем и сейчас.
Геннадь Буравкин: "Это было всенародное прощание с Быковым. Государство этого не хотело — я имею в виду чиновников, которые наше государство тогда представляли. Но когда они увидели, сколько пришло людей, что это было действительно всенародное горе и всенародное прощание, то они в чем-то даже растерялись. Бесспорно, для меня на всю жизнь запомнилась эта река прощания с Василем, которая текла по проспекту Независимости. И ни милиция, никто не могли ее остановить — и чиновники не смогли помешать настоящему, искреннему всенародному прощанию с Василем".
Поэт Владимир Некляев находился в Хельсинки, когда пришла весть, что Быков умирает. Некляев особенно сблизился с Быковым в последние годы жизни писателя, когда оба жили в изгнании.
Владимир Некляев: "Профессор Муравьев позвонил мне в Хельсинки и сказал, что если ты хочешь встретиться с Быковым, то не затягивай: ему осталось несколько дней. И я знал, что он умрет, и Быков знал, что он умрет. И вот когда два человека знают, что они видятся, может быть, в этой жизни последний раз, тогда возникает такая вещь: о чем же говорить? Особенно в момент встречи — а еще сложнее в момент прощания. Как, стоя на пороге, оглядываясь, выходя из той палаты — вот что сказать? И выходит, к сожалению, что кроме банальности ничего нельзя придумать, что "Василь Владимирович, мы с вами еще встретимся...". Вот тогда, кстати, возникла эта фраза про камень, когда я сказал, что мы еще с вами выпьем на вашем любимом валуне в Хельсинки. А он ответил: "Володя, никогда мы уже с тобой не встретимся и не выпьем. А вот если бы тот валун ко мне прикатился..." И это, по сути, была его посмертная воля. И мы привезли тот валун ему на могилу".
В день погребения Некляев пришел в Дом литератора с самого утра. И его поразила одна вещь.
Владимир Некляев: "Я пришел утром, когда еще гроб с телом Василя Владимировича ставилось на сцене Дома литератора. Я думал, конечно, я ожидал, что людей будет много. Но их было больше, чем я ожидал — уже в то время, с самого утра! И что их соберется 50 тысяч — даже мне не думалось..."
Во время похорон произошел неприятный инцидент: представители власти потребовали снять с гроба Быкова бело-красно-белый флаг и повесили на сцене государственный, красно-зеленый. Руководил процессом генерал Николай Чергинец. Вспоминает Владимир Некляев.
Владимир Некляев: "На гроб был положен бело-красно-белый флаг, затем его сняли, потом подошли к сыну Быкова — и тот сказал: "Отец не хотел бы видеть ваш государственный флаг, а хотел бы этот, бело-красно-белый". Началось дерганье. Отвечал за все это сегодняшний председатель Союза писателей Беларуси Николай Чергинец. Он доложил. И именно к нему — а я стоял рядом, недалеко — пришла команда должностным лицам покинуть Дом литератора: власть не принимает участия в похоронах Быкова".
Особенно запомнилась Владимиру Некляеву суета с венком от Александра Лукашенко.
Владимир Некляев: "Очень смешно было, когда солдатики прибежали забирать венок от Лукашенко. Он ведь прислал. А затем, когда пришла эта команда — надо ведь было забирать. Я не сразу понял, что происходит! Они его тянут, этот венок, а там какие-то парни упираются — видимо, хотели с ним какой-то перформанс сделать. Выбросить его или что? А те поняли, что может быть какое-то "надругательство" над святыней президентской. И там такое дерганье шло на этой сцене за этот венок!.."
Владимир Некляев и Геннадь Буравкин у гроба Василя Быкова
Геннадь Буравкин, Василь Быков и Рыгор Бородулин. Одна из последних встреч с другом
25 июня 2003 года, крыльцо Дома литератора
Очередь начиналась у Дома литератора...
...тянулась вдоль проспекта...
...и заканчивалась возле Лингвистического университета
Процессия на проспекте
Похороны стали действительно всенародными
Перед Восточным кладбищем
Могила Быкова через месяц после похорон
Геннадь Буравкин и Василь Быков
Народный писатель Беларуси Василь Быков
Геннадь Буравкин оспаривает предположение, что тогда, в 2003 году, власти специально не выпустили больного Быкова обратно в Прагу, чтобы он умер на Родине. Буравкин убежден, что умереть дома было сознательным желанием и выбором великого писателя.
Геннадь Буравкин: "Василь достаточно хорошо знал, что болезнь эта тяжелая, может даже неизлечимая. И у него было сознательное стремление домой. Вот эта "Долгая дорога домой", как он назвал свою последнюю книгу, он хотел, чтобы она закончилась дома. И в первую встречу нашу, когда Василь прилетел из Праги, я просил у него: "Василь, ты надолго сюда?" — он посмотрел на меня и тихо ответил: "Навсегда".
Буравкин говорит, что впечатление от количества людей, пришедших попрощаться с Быковым, живет в нем и сейчас.
Геннадь Буравкин: "Это было всенародное прощание с Быковым. Государство этого не хотело — я имею в виду чиновников, которые наше государство тогда представляли. Но когда они увидели, сколько пришло людей, что это было действительно всенародное горе и всенародное прощание, то они в чем-то даже растерялись. Бесспорно, для меня на всю жизнь запомнилась эта река прощания с Василем, которая текла по проспекту Независимости. И ни милиция, никто не могли ее остановить — и чиновники не смогли помешать настоящему, искреннему всенародному прощанию с Василем".
Поэт Владимир Некляев находился в Хельсинки, когда пришла весть, что Быков умирает. Некляев особенно сблизился с Быковым в последние годы жизни писателя, когда оба жили в изгнании.
Владимир Некляев: "Профессор Муравьев позвонил мне в Хельсинки и сказал, что если ты хочешь встретиться с Быковым, то не затягивай: ему осталось несколько дней. И я знал, что он умрет, и Быков знал, что он умрет. И вот когда два человека знают, что они видятся, может быть, в этой жизни последний раз, тогда возникает такая вещь: о чем же говорить? Особенно в момент встречи — а еще сложнее в момент прощания. Как, стоя на пороге, оглядываясь, выходя из той палаты — вот что сказать? И выходит, к сожалению, что кроме банальности ничего нельзя придумать, что "Василь Владимирович, мы с вами еще встретимся...". Вот тогда, кстати, возникла эта фраза про камень, когда я сказал, что мы еще с вами выпьем на вашем любимом валуне в Хельсинки. А он ответил: "Володя, никогда мы уже с тобой не встретимся и не выпьем. А вот если бы тот валун ко мне прикатился..." И это, по сути, была его посмертная воля. И мы привезли тот валун ему на могилу".
В день погребения Некляев пришел в Дом литератора с самого утра. И его поразила одна вещь.
Владимир Некляев: "Я пришел утром, когда еще гроб с телом Василя Владимировича ставилось на сцене Дома литератора. Я думал, конечно, я ожидал, что людей будет много. Но их было больше, чем я ожидал — уже в то время, с самого утра! И что их соберется 50 тысяч — даже мне не думалось..."
Во время похорон произошел неприятный инцидент: представители власти потребовали снять с гроба Быкова бело-красно-белый флаг и повесили на сцене государственный, красно-зеленый. Руководил процессом генерал Николай Чергинец. Вспоминает Владимир Некляев.
Владимир Некляев: "На гроб был положен бело-красно-белый флаг, затем его сняли, потом подошли к сыну Быкова — и тот сказал: "Отец не хотел бы видеть ваш государственный флаг, а хотел бы этот, бело-красно-белый". Началось дерганье. Отвечал за все это сегодняшний председатель Союза писателей Беларуси Николай Чергинец. Он доложил. И именно к нему — а я стоял рядом, недалеко — пришла команда должностным лицам покинуть Дом литератора: власть не принимает участия в похоронах Быкова".
Особенно запомнилась Владимиру Некляеву суета с венком от Александра Лукашенко.
Владимир Некляев: "Очень смешно было, когда солдатики прибежали забирать венок от Лукашенко. Он ведь прислал. А затем, когда пришла эта команда — надо ведь было забирать. Я не сразу понял, что происходит! Они его тянут, этот венок, а там какие-то парни упираются — видимо, хотели с ним какой-то перформанс сделать. Выбросить его или что? А те поняли, что может быть какое-то "надругательство" над святыней президентской. И там такое дерганье шло на этой сцене за этот венок!.."
Владимир Некляев и Геннадь Буравкин у гроба Василя Быкова
Геннадь Буравкин, Василь Быков и Рыгор Бородулин. Одна из последних встреч с другом
25 июня 2003 года, крыльцо Дома литератора
Очередь начиналась у Дома литератора...
...тянулась вдоль проспекта...
...и заканчивалась возле Лингвистического университета
Процессия на проспекте
Похороны стали действительно всенародными
Перед Восточным кладбищем
Могила Быкова через месяц после похорон
Геннадь Буравкин и Василь Быков
Народный писатель Беларуси Василь Быков
