Жена первого белорусского террориста: Я догадывалась, что он что-то задумал

Вчера в минском детском садике №511 на улицы Червякова вспоминали события 15-летней давонсти — захват заложников.

11 июня 1996 года 43-летний Александр Зюльков из Ратомки вошел в минский детский садик и заявил, что он террорист и берет заложников: 17 детей, воспитателя и логопеда. Террорист требовал свою медицинскую карточку, московского адвоката и журналистов из российской телепрограммы “Взгляд” — чрезвычайно популярной в то время.

Террорист сел на стол посреди комнаты на втором этаже, в руке держал чемодан со взрывчаткой, а заложников посадил на пол перед собой. Сотрудники “Алмаза”, которые прибыли обезвреживать террориста, пошли на хитрость. Взяли видеокамеры и назвались журналистами “Взгляда”. Сказали, сам Любимов приехать не смог, потому что находится в отпуске. Постепенно Зюльков отпустил большинство детей, потому что они кричали и плакали. Когда ребят вытащили через окно соседней комнаты, произошла мгновенная операция: террористу сзади выстрелили в голову, а чемодан со взрывчаткой выбросили через окно на двор. Взрывчатка не сработала. Как сказали потом — по счастливой случайности, так как детонатор был прикрепленный к руке Зюлькова и просто оказался сделан неправильно.

…В Ратомке и сейчас живет бывшая жена первого белорусского террориста — они развелись еще за 6 лет до захвата заложников. Жанна Викторовна рассказывает, что у Александра начались “чудачества” после тёмной истории. Его сестра Лариса встречалась с одним человеком, а потом отказала яму в продолжении отношений. Брат этого мужчины был участковым милиционером — он пришел за Александром и отвез того… в “Новинки”. История произошла в 1986 году. Все остальные 10 лет до теракта Александр занимался исключительно тем, что пытался доказать незаконность своего удержания в сумасшедшем доме и последующей выдачи “белого билета”.

Жанна Зюлькова: “Если честно говорить, их было трое братьев, один из которых был этот участковый. С одним братом и встречалась сестра моего бывшего мужа. Потом они растались. Стало ли это каким-то поводом, не могу сказать”.

Этот снимок Александра Зюлькова — единственный, который удалось найти в интернете

Выписавшись из “Новинок”, Александр Зюльков стал писать во все инстанции о незаконности своей госпитализации. Обращался также в “Известия” и “Правду”. Жанна просила остановиться.

Жанна Зюлькова: “Я не позволяла, я просила, я умоляла. Но для него это стало какой-то навязчивой идеей. Жить стало очень сложно. В итоге я забрала сына и уошла к родителям, стала строить свою квартиру”.

Почему во время захвата заложников Зюльков требовал приезда именно журналистов российского “Взгляда”?

Жанна Зюлькова: “Он приезжал ко мне на работу, потому что я там уже не жила с сыном. Он приезжал и только говорил, что хочет добиться, чтобы признали, что его неправильно положили в “Новинки”. Знаете, как у нас бывает у людей: смотрит народ программу по телевизору — и думает, что там уже точно добьются всего. В то время “Взгляд” — это было просто все! Он когда садик захватил, требовал оттуда журналистов — но Любимов тогда не приехал”.

На время теракта Зюльковы уже 6 лет не жили вместе. Жанна вспоминает, что тот развод стал для нее и для их сына большим облегчением.

Жанна Зюлькова: “Он мне не давал развода: его задевало, что я ушла. Сыну он фактически искалечил судьбу — он очень сильно избивал его… Для меня это было очень больно… Сыну я никогда не называю слово “отец”. Когда его убили, сын сказал по-человечески: “Мама, какой ни есть, но отец — если разрешат, давай его похороним”. Как раз я тогда была в прокуратуре, спросила об этом — разрешили. Но больше я при нем слово “отец” никогда не говорила, ведь в него вся жизнь из-за этого искалечена”.

Вызывали ли Жанну Зюлькову спецслужбы и правоохранительные органы, когда случилась трагическая ситуация с ее мужем?

Жанна Зюлькова: “В него стреляли где-то около 11 утра, а умер он около 16 часов. Нас в это время таскали туда-сюда. Ко мне приехал КГБ на работу, забрали меня с работы. Думали, может я как-то повлияю на ситуацию. Но когда меня привезли в садик, в него уже выстрелили. И меня отвезли назад на работу. Я думала — все, лишусь работы. Но мне сказали: спокойно работайте, на вас это не повлияет. И действительно в этом плане не повлияло. Морально — да, очень тяжело было! Не дай бог, если бы там пострадал ребенок или кто-то из взрослых!.. У него одна дорога — лег и уснул. А как нам было бы жить после этого?! Как было бы смотреть людям в глаза?!”

Жанна Зюлькова не любит обсуждать эту тему, но для Еврорадио сделала исключение. Она говорит, что ей повезло — ни разу не видела по телевизору сюжеты на эту тему, хотя за 15 лет их было сделано много. Видела только кассету с записью, когда алмазовцы застрелили Александра — эти кадры демонстрировали тогда по телевидению. Жанна рассуждает, обязательно ли было его убивать. Но приходит к выводу, что с учетом той ситуации не приходится обсуждать действия сотрудников “Алмаза”.

Жанна Зюлькова: “Это мне говорили некоторые... Когда смотришь видео — что можно было его так обезвредить, не стреляя. Но нам этого не понять. Все, конечно, боялись. Когда выбросили этот чемодан, он не взорвался. А если бы взорвался?!”

Говоря о теракте на “Октябрьской”, Жанна Зюлькова говорит, что общее у них — необъяснимая жестокость.

Жанна Зюлькова: “Это дикость, это жестокость, это страшно и непонятно логически… Как может человек устраивать такое против невинных людей?! Также и он — пошел в детский садик. Как можно было?! Но как жена я этому не удивилась — зная, как он относился к своему сыну… Сына я фактически растила одна!”

Кстати, буквально за сутки до захвата заложников Александр приехал к бывшей жене. И она почувствовала, что он что-то задумывает…

Жанна Зюлькова: “Я вам честно признаюсь… Он накануне происшествия приехал ко мне на работу… И вот мне показалось, что он то задумал. Я на него глянула — и поняла. Пошла к его матери и рассказала об этом. Мать меня послала, сказала, что у меня навязчивая идея. Но он был решителен, в нем было что-то такое… Поэтому я и ушла — я видела, что этот человек может сделать все что угодно…”

Жанна уничтожила все снимки Александра, в том числе и их свадебные. Когда ее свекровь продавала дом, где жили Зюльковы, Жанна не взяла оттуда ни одной вещи — чтобы ничего не напоминало о жизни с первым белорусским террористом. Остался только сын Руслан, с которым Жанна никогда не говорит об отце.