Алесь Михалевич рассказал о пытках в СИЗО КГБ

Кандидат в президенты Алесь Михалевич сегодня на пресс-конференции в Минске рассказал, что подвергался пыткам в СИЗО КГБ. Также он рассказал, что условием освобождения из СИЗО была подписка о сотрудничестве с КГБ.

“СИЗО КГБ превратился в концентрационный лагерь в центре Минска”, — с таких слов началась рядовая пресс-конференция Движения "За Свободу", на которой неожиданно появился экс-кандидат в президенты и бывший узник “американки” Алесь Михалевич, сообщает “Наша Нива”.

“Я должен рассказать обо всем, должен выполнить свой гражданский долг, — продолжал Михалевич. — Сразу после задержания мне в ультимативной форме было приказано выступить по БТ с заявлением, в котором я осуждал бы Площадь. Когда я отказался, меня поместили в камеру. А через несколько дней начались пытки”.

Предлагаем Вам полный текст заявления Алеся Михалевича, которое он направляет в Прокуратуру, а также спецдокладчику ООН по проблеме пыток. В нем он подробно описывает то, что делали с ним в изоляторе КГБ.


Заявление

Несмотря на то, что я, Алесь Михалевич, экс-кандидат в Президенты Республики Беларусь, связан подпиской о неразглашении тайны следствия, я считаю, что должен рассказать о том, что происходит с задержанными заключенными в СИЗО КГБ. Главная “тайна следствия” — это методы, которые применяются для того, чтобы вынудить людей подписать полученные от них показания и декларации. Я считаю, что противозаконные действия, нарушающие не только белорусское законодательство, но и международные соглашения, такие как Международная конвенция против пыток, нельзя прикрывать “тайной следствия”.

Как вам известно, я был одним из семи кандидатов, задержанных спецслужбами после событий 19 декабря, и одним из нескольких десятков демократических активистов, заключенных под стражу в СИЗО КГБ.

Я отказался зачитать для ТВ заявление осуждения других кандидатов.

Вызовы к сотрудникам КГБ начались с первых часов задержания, велись без адвоката, протокола, с нарушением всех процессуальных норм. Приблизительно с 26 декабря в отношении меня начали применяться действия, которые являются пыткой.

При выходе из СИЗО КГБ у меня конфисковали дневник, который я там вел ежедневно, но то, что произошло, невозможно стереть из памяти. Отдельные факты перечислены в документе ниже.

По отрывкам фраз, услышанных из-за дверей, я понял, что подобные действия проделывают и с другими активистами, которые отказываются давать показания; адвокатов не допускают только для того, чтобы заключенные не могли сообщить о фактах пыток. Я обеспокоен судьбой всех заключенных, особенно тех, у которых не было встреч с адвокатами с конца прошлого года. Я понимал, что то, что с нами делают, направлено на ломание оппозиционных лидеров. Для меня выбор был между двумя вариантами: либо остаться под стражей до суда, либо сделать вид, что я согласен выполнять требования сотрудников КГБ.

Условием моего освобождения стала подписка соглашения о сотрудничестве.

Я сознательно пошел на этот шаг, и это было продиктовано не давлением и пыткой, но желанием донести информацию о том, что происходит с заключенными.

Я открыто заявляю, что никогда не был и не буду агентом Комитета государственной безопасности!

Своим публичным заявлением я снимаю с себя обязанность, которая была указана в бумаге.

Я понимаю, что уже до конца этого дня я могу попасть назад в СИЗО и что отношение ко мне в этот раз будет несоизмеримо более жестоким. Но я хочу сделать все возможное, чтобы спасти тех, кто еще остается за решеткой, чтобы облегчить судьбу этих людей, чтобы остановить пытки. Я хочу, чтобы у них была возможность выйти на свободу не сломанными, не став на путь сотрудничества, а прежде всего просто живыми.

В своем выступлении я специально не раскрываю имен сотрудников и других обстоятельств следствия; но все незаконные действия в отношении меня, вместе с указанием конкретных фактов, я изложил в заявлении, которое направляю в Прокуратуру, а тоже в форме, которая будет направлена спецдокладчику ООН по проблеме пыток.

Считаю, что прокуратура должна провести проверку и остановить зверства.

Вместе с тем, я сделал подробное описание всего, что со мной происходило, и направил на хранение в надежное место.

Эти свидетельства появятся в публичном пространстве, в случае если меня снова задержат и заключат под стражу.

Я сделаю все возможное, чтобы исчез концлагерь в центре Минске.

Способы надругательств. “Американка”

1. 10 января “охранники охранников” — люди в черных масках без опознавательных знаков — выволокли из камеры, силой надели наручники сзади, подняли их так, чтобы опустить лицом к бетонному полу. Спустили по винтовой лестнице в подвальное помещение. Сказали, выворачивая руки за спиной максимально высоко вверх, пока не начали хрустеть суставы, что я должен выполнять все, что от меня требуют.

Держали руки подвешенными за наручники долго и поднимали выше и выше, пока не сказал, что буду выполнять все. Сотрудников изолятора при этом не было даже на коридорах.

2. Систематически — по 5-6 раз в сутки — выводили “на обыск” — на личный досмотр. Во время этого ставили голыми “на растяжку”, подрубая ноги почти до полного шпагата. Когда подрубали ноги, чувствовалось, как рвутся связки. Ставили голыми на расстоянии около метра от стены, заставляя опереть руки на стену, в помещении, где температура не превышала 10 градусов. Держали так по 40 минут, пока не отекали руки. Несколько раз требовали, чтобы руки клал на стену ладонями наружу и так стоял.

3. Во время да называемого личного досмотра всех выгоняли в холодное помещение раздетыми догола и заставляли выполнять резкие приседания по несколько десятков раз. Заключенным с более слабым здоровьем во время этого становилось плохо, но людей в масках это не останавливало.

4. На ночь не выключали дневной свет, требовали ложиться лицом под лампу, запрещали накрывать лицо платком, “чтоб видеть лицо”. В результате стало портиться зрение. Приказывали спать, повернувшись лицом к "глазку" в дверях, за этим следили непрерывно — если ты поворачивался во сне, заходили и будили, заставляя лечь, как приказано. Фактически это выливалось в пытку отсутствием сна.

5. Красили пол в камере краской на ацетоне и требовали находиться в помещении, которое фактически не проветривалось, до полного высыхания краски. Такое воздействие длилось больше сорока часов подряд.

6. В самих камерах температура не превышала 10 градусов, отопления практически не было. На стене была черная плесень, которая разрасталась, когда закрывали форточку.

Сообщили, что моя камера должна ходить к врачу только по четвергам (вместо прописанной в правилах возможности посещать по требованию). Во время измерения давления врач запрещал заключенному смотреть на аппарат, чтобы тот, кому меряют давление, не видел показаний. Записывал историю болезни в журнал, закрывая его бумажкой. Выгоняли на прогулку в мороз всех, даже тех, кто записался к врачу, не говоря о тех, у кого не было теплых вещей.

Не пускали адвоката, хотя свободные помещения всегда были — мы видели пустые кабинеты по дороге на собственные допросы. (Никто из нас не получил возможности встретиться с адвокатом один на один. Это было сделано специально, чтобы лишить возможности рассказать о пытках).

Из камер забрали “Правила внутреннего распорядка”, поскольку администрация нарушала этот документ в десятках пунктах. “Люди в масках” предупредили, что в случае жалоб снова “подвесят за наручники”. В период активного давления меня выводили на так называемый обыск по 8 раз за день.

Гражданин Афганистана, который сидел в одной камере со мной и имел опыт нахождения в плену у талибов, сказал, что там нет такой модернизации (показывая на постель и нары), но обходятся с людьми там намного лучше.

“Володарка”, куда меня перевели для того, чтобы напугать (так сказали охранники в масках в “американке”)

В прокуренной камере на 8 спальных мест 15 человек. Спали по очереди. Если смена спать приходилась на день, то приходилось выбирать между сном и прогулкой. Во время обыска выводили на час всех 15 человек в карцер площадью 5 квадратов, где некоторые теряли сознание. С моим появлением такие обыски стали проводиться каждый день, чтобы настроить камеру против меня.

По словам экс-кандидата, его подвешивали за руки, заломанные за спиной, ставили голым на "растяжку", а спать разрешали лицом к светящим лампам.