История. Как мальчика с переломом бедра поднимали на ноги в Беларуси и Швейцарии

Дора Бланк родилась в Минске, живёт в швейцарском кантоне Цуг, руководит небольшим ателье в центре Москвы и часто бывает в Беларуси. Её сын Даник выступает на фортепианных конкурсах и занимается прыжками на батуте. Однажды с ним случилась беда — неудачное приземление, перелом бедра и... перспектива провести несколько недель на “растяжке” в больнице, потом — в гипсе. А потом заново учиться ходить. Что было дальше? Историю того, как мальчика со сложным переломом поднимали на ноги в Беларуси и Швейцарии, рассказывает его мама.

Еврорадио публикует запись Доры Бланк в Facebook с согласия автора.

Беларусь и Швейцария — два мира, две медицины, одни эмоции

Говорят, приключение — проблема, которая счастливо разрешилась. И этот пост как раз про это. Рассказ длинноват, но в двух словах не получилось. Не для того, чтобы рассказать, как плохо в Беларуси и как круто в Швейцарии. А для того, чтобы напомнить самой себе и нам всем, что есть ещё столько мест, где нужна помощь и деньги для достойных и правильных целей. И, кстати, в Беларуси совсем не плохо...

Отыграв утром 2-й тур фортепианного конкурса в белорусском городке Дрогичин, уже вечером того же дня наш сын Даник резво крутил двойное сальто в батутном центре Минска. Неудачное приземление и... перелом бедра, шок, скорая срочно везёт Даника в травмпункт 6-й клинической больницы. Вечер выходного дня, толпы окровавленных и не очень взрослых и детей. Обколотый сильнейшими обезболивающими Даник, боясь от боли дышать, ждёт своего часа на каталке в коридоре. Нога выглядит чудовищно, сомнений в переломе нет никаких, вместо прямой самой сильной и большой в организме берцовой кости — нелепо выглядящий уродливый крюк.

Всё вокруг работает чётко и слаженно

Несмотря на огромное количество страждущих, иногда рыдающих или кричащих людей, которыми забит коридор, всё вокруг работает чётко и слаженно, два дежурных врача и анестезиолог по очереди и с завидным постоянством, которое не даёт возможности впасть в истерику ожидания, подходят к нам и другим пациентам и спрашивают, как дела. Просят потерпеть ещё немного. Наконец рентген: перелом со сложным смещением, врач вызывает меня на разговор. Рассказывает о дальнейших шагах: нужен полный наркоз, чтобы сделать скелетное вытяжение.

Для меня все эти слова — совершенный кошмар из другого мира, но врач выглядит вполне адекватным, его уверенность в правильности решения подкупает. Несмело спрашиваю, можно ли подождать до завтра, обдумывая про себя шаги отступления в большую цивилизацию в виде спецсамолёта или спецмашины. “Подождать, — говорит он. — Можно, но риск большой, кость упирается в кожу, внутреннее кровотечение, которое может открыться каждую минуту, никто не отменял. А в этом месте все крупные артерии и сосуды. Решайтесь”.

11 часов вечера, мозг лихорадит, ребёнок мечется в бреду от боли, ну какие здесь могут быть варианты?

Два дежурных врача проявляют витиеватую фантазию и создают из г*на конфетку

Наркоз дивными руками анестезиолога длился буквально 40 минут, теперь поперёк ноги, продетая насквозь кости, стоит металлическая спица. Выглядит ужасающе, как нога биоробота в фантастических боевиках... Нас отправляют в палату, где в это время пытаются спать, потревоженные вторжением ещё одного жильца, мальчики разного возраста с переломами разной степени тяжести. Конструкция, которую сооружают вокруг ноги Даника, отличается высококреативным подходом и занимает почти час времени на своё возведение. И создают её (именно создают, лепят из того, что есть) не кто-нибудь, а два дежурных врача, проявляя витиеватую фантазию и уникальные способности создавать из г*на конфетку. Особо отличается необычной в своём роде красотой раритетная металлическая штуковина с надписями на немецком языке времён, судя по сложности шрифта, 2-й, а то и 1-й Мировой войны.

Сестрички суетятся и честно стараются сделать всё максимально хорошо — насколько это возможно в отсутствии средств для минимального комфорта лежачего больного: одеялко маленькое, но приносят второе, белье старенькое, но чистое, подушечки совсем истерлись — приносят целых три, даже полотенчико возникает со словами: “Вот возьмите, оботрите мальчика тёпленькой водичкой”. Наш мальчик стонет от каждого прикосновения не только к нему, но и к кровати. Врач, уходя, сообщает приговор: “6-8 недель будем лежать под весом гири, не двигаясь и не вставая. Если всё встанет на место, то после этого — гипс, и ещё 6-8 недель скачем на костылях. Дальше, если всё срослось правильно и ноги не разной длины, учимся ходить, потом 3-6 месяцев реабилитации. Если срослось неправильно, то ломаем по-новой и... смотрите выше”. Сильно... Бабушка с дедушкой растерянно, но уверенно стараются меня успокоить, рассказывая, как они будут развлекать все эти многочисленные месяцы своего внука. Уже и расписание составляют.

Даник забывается в сонном бреду, а я судорожно врываюсь в интернет. На ключевые слова в поисковике — “скелетное вытяжение” — ни одного фото конструкции, похожей на нашу. Что-то подобное есть на старинных гравюрах и рисунках в старых медицинских учебниках. В остальном — есть фото более сложных конструкций, известных нам из фильмов 50-60-х годов прошлого столетия. Мда, похоже, что, когда использовали эту крутую немецкую железку со спицей, продетой поперёк кости, ещё не изобрели фотографии...

“Мы тоже умеем делать такие операции, но у нас нет материалов”

К утру, прочитав про переломы бедра и пресловутое скелетное вытяжение всё, что было возможно, я уже точно знаю, что можно сделать что-то лучшее, чем этот издевательский садистский способ, и с маниакальной настойчивостью начинаю искать варианты срочной эвакуации. Из 4-х круглосуточных служб скорой авиационной помощи в 5 часов утра откликается одна — конечно же, швейцарская. Всё утро проходит в телефонных переговорах и переписке. К 10 утра просыпаются белорусская и российские службы. И швейцарцы всё равно оказываются вне конкуренции: самые профессиональные, самые быстрореагирующие и... не поверите — самые дешёвые, в 2,5 раза дешевле всех остальных. “Наша услуга будет оплачена Вашей страховкой, Вам только надо прислать побольше фото ребёнка и ситуации”, — говорит мне менеджер компании. В этом месте сердце моё не выдерживает в охе восторженного удивления — ещё и страховая всё оплатит!

“Мы заберём ребёнка в аэропорту Минска, — продолжает оператор. — Пришлите, пожалуйста снимки перелома и фото ребёнка”. И уже через 5 минут после моего письма с фото нашего креативного “скелетного вытяжения” — звонок врача: “Пожалуйста, не приезжайте в аэропорт, ждите нас в больнице, мы сами приедем, подготовим и заберём ребёнка”. Голос спокоен и сдержан, но я же понимаю, что он подумал, когда увидел наше фото.

Дежурный врач клиники на мою просьбу подготовить документы на эвакуацию тяжело, с обидой, но при этом с пониманием вздохнул: “Это Ваше право — забирайте. Да, Швейцария, понимаю. Они будут делать операцию, ставить специальную эластичную шину. Мы тоже умеем делать такие операции, но у нас нет материалов, которые могут расти вместе с ребёнком, и нет персонала, который умеет проводить послеоперационную реабилитацию”.

Дежурный врач, как оказалось, прекрасно владеет английским

Ровно в 7 часов вечера, как и было обещано оператором, во двор клиники подъехала машина скорой помощи, взятая в аренду швейцарской службой. Все больные на всех этажах клиники, кто мог держаться на ногах, высыпали в коридор, чтобы увидеть чудо: высокий загорелый красавец и такая же высокая и загорелая красавица в идеально сидящей спецодежде главного горного спасателя Швейцарии — компании Rega. Эта пара выглядела посреди толпы тяжело и не очень тяжело больных и больничного персонала инопланетными существами.

Провожать нас вышли не только все больные, но и работники клиники, от работы которых, надо сказать, остались только хорошие, душевные и тёплые воспоминания. Эти люди делали своё дело хорошо, нелениво, со знанием и пониманием страдания. Смешная, как водится, толстая кухарка, которая выговаривала мальчишке лет 12-и, что он опять не пообедал нормально, а живёт на одной “Кока-Коле” с печеньем, молодая хорошенькая сестричка, которая почти целый час вместе со мной пыталась как можно более безболезненно подсунуть под попу Даника неудобное металлическое судно, сердобольная нянечка, которая мягко и без раздражения мыла и успокаивала мальчика на костылях, который не успел добежать до туалета, дежурный врач, который, как оказалось, прекрасно владеет английским и который чётко и спокойно рассказал всю историю и ход лечения швейцарскому врачу.

“Если ваш врач не против, то завтра вас выпишут”

“Kinderspital Zurich” встретил нас спокойными ласковыми лицами и уверенностью, что мы наконец попали в цивилизацию, и дальше всё будет значительно лучше. Торчащие из ноги концы металлической спицы, произведшей фурор в приёмном отделении, были максимально срезаны, но пока оставлены в ноге — врачи очень боялись, что с ней была занесена инфекция. Огромная чистая палата, множество космических приборов и приспособлений, кровать для мамы или папы — такая же удобная, как у ребёнка. И хотя 3-х часовую операцию сделали с задержкой больше чем на сутки — все ждали развития инфекции от чудовищной белорусской спицы, но уже через 12 часов после операции были сняты все повязки, кроме пластыря на огромной ране, а через 16 часов после наркоза пришёл поджарый спортивный доктор с цветными радостными костылями и потребовал от Даника встать. Тот сначала не понял, удивленно ища помощи, посмотрел на родителей, то бишь на нас, а потом ему всё-таки пришлось ползти. На трёх конечностях, конечно, не быстро. А ещё через полчаса его заставили учиться ходить на костылях вверх и вниз по лестнице. “С моей стороны нет претензий, вы можете идти домой. Если ваш врач не против, то завтра вас выпишут”.

Завтра? На вторые сутки после тяжёлой операции?

“Завтра”, Даник полулежал в машине по дороге домой, корча рожи от неудобства и боли, а уже вечером присел к пианино, чтобы попробовать что-нибудь сыграть, нажимая больной ногой на педаль. Нам предстоит 6 недель прыгать на костылях и 3 месяца не заниматься спортом... Но это такая мелочь в сравнении с тем, какие страдания пришлось бы испытывать там в Минске 1,5-2 месяца на вытяжке вообще без движения, а потом ещё много месяцев борьбы за здоровую конечность.

“Белорусская клиника не получит никакой компенсации от моей страховой компании”. Почему?

Нам повезло, у нас есть Швейцария. Но как же жалко тех деток, у которых её нет, и которым пришлось и ещё придётся пережить доисторическое “скелетное вытяжение” и другие страшные виды лечения и боли. И как жаль тех врачей, которые знают, что можно избежать множества детских страданий, и при этом не имеют возможности этого сделать просто потому, что нет денег на материалы и правильное обучение персонала. И самое в этом месте дурацкое — это то, что с таких, как я и мой сын, в белорусской клинике вообще не берут никаких денег. Врачи и нянечки с ужасом шарахаются от небольших вознаграждений, показывая висящий на стене текст о борьбе с коррупцией. Это очень круто, что персонал больницы не берёт взяток, правда и не взяток вовсе, а выражения благодарности, имея ввиду их мизерную зарплату. Это вызывает уважение и это было бы понятно, если бы эти нянечки получали достойную зарплату. Никому ведь в голову не придёт дать чаевые нянечке в швейцарской клинике.

На мой вопрос, сколько я должна заплатить, как лицо другого государства, дежурный врач белорусского госпиталя делает круглые глаза и что-то говорит о Союзном государстве и взаимопомощи. И при этом даже не спрашивает у меня номера страховки. То есть клиника не получит никакой компенсации от моей страховой компании. Неужели нет механизма, по которому клиника эту компенсацию получит? Но я ведь могу заплатить, и такие, как я, тоже. И тогда, возможно, появится возможность купить чуть больше новых материалов и обучить персонал. И страданий станет чуточку меньше...