Мария Войтович, Павел ходинский, андрей мамай
"Люди не умеют понимать
и принимать"
Как родители живут после каминг-аута детей.
17 мая в мире отмечается Международный день борьбы с гомофобией. Беларусь хоть и позиционирует себя как толерантная страна, но по рейтингам входит в число наиболее гомофобных стран Европы. Молодые представители белорусского ЛГБТ-сообщества объединяются, открывают лица и борются со стигматизацией вместе, однако их родители чаще всего переживают каминг-ауты детей тяжело — и в одиночестве. Журналистка Еврорадио Мария Войтович пообщалась с родственниками лесбиянки, гея и трансгендера. Лишь один из них согласился открыто рассказать, как его семья восприняла новость о гомосексуальности дочери.


История первая. Мой сын — гей

О том, что мой сын — гей, я узнала, когда ему не было двадцати. Сейчас ему 26. Он закончил вуз, работал в Минске, потом уехал за границу, работает там по специальности. О его ориентации в нашей семье знаю только я и он сам.

Мама, мне не нравятся девочки

Наши отношения близки к идеальным. Переписываясь, мы даже реагируем порой на что-то одними и теми же словами. Поэтому мне трудно понять, как я не заметила сразу, что ему нравятся парни. В детстве он совсем не играл с пистолетами и машинками, но и в куклы тоже не играл. В школе дружил в основном с девочками, друзья-мальчики появились в старших классах и в университете. Любил что-то раскрашивать, потом его интересовала музыка, мы вместе ходили по театрам… В подростковом возрасте он очень за собой ухаживал. Я замечала, но ведь есть и обычные гетеросексуальные мужчины, которые придают большое значение внешности.

Однажды я пришла домой после работы. Он сказал, что хочет со мной поговорить. Было видно, что он взволнован, собирается с мыслями. Я напряглась. Чего только не пронеслось в голове! И вдруг он произнёс какую-то простую такую фразу: "Мама, мне не нравятся девочки". Я поняла, о чём он. Ответила, что, наверное, догадывалась.
Покатились слёзы. Потом было много слёз. На работе отвлекалась, а когда приходила домой, плакала в ванной и пока мыла посуду. Боялась, что заметит муж, не хотела расстраивать и сына. Он жалел. Говорил, что, наверное, зря рассказал.
Жила с надеждой, что всё встанет на свои места

Раньше я не особо интересовалась вопросами, связанными с гомосексуальностью, никакой специальной литературы не читала. Поэтому надеялась найти специалиста, который поможет всё расставить по полочкам. В интернете узнала, что в Минске на Менделеева есть центр пограничных состояний. В то время в нём работал главный сексолог Минска Олег Химко. Мы встретились с ним через две недели. Он внимательно меня выслушал, спрашивал о детстве сына, с кем дружил, во что играл, какую роль в семье выполняет отец. Я рассказывала.
Фото используется в качестве иллюстрации / National Alliance for Grieving Children
Семья у нас полная. Общих интересов, правда, у мужа с сыном не было. Разве что съездить на дачу на шашлыки. Когда сын рос, папа занимался своими делами.

Врач общался со мной очень мягко, произвёл хорошее впечатление. Потом сказал, чтобы я предложила сыну прийти к нему на приём, но предупредил — заставлять нельзя. Уговаривать не пришлось. Когда я пришла в центр после их беседы, сексолог сказал, что у сына ядерная [врождённая. — Еврорадио] форма гомосексуальности. Попросил не пытаться что-то менять. Он как-то сразу это понял, видимо, есть какая-то методика, хоть сын и сказал, что никаких тестирований не проходил, просто поговорили.

Если до этого я жила с надеждой, что всё встанет на свои места, то теперь пришлось свыкаться. В центре мне предложили психологическую помощь, но тогда я не была готова к разговорам. В основном вела внутренние диалоги с собой. Успокаивала себя: ведь главное, что жив и здоров, не наркоман, хороший, я его люблю, он меня любит. Вместе с тем постоянно упрекала себя, мол, где-то что-то сделала не так…

Бабушки спрашивали: "Когда женишься?"

Папа вопросов о личной жизни никогда не задавал. Может, в силу характера, может — догадывался, старался не думать об этом. Но есть ещё и бабушки, которые при любой встрече спрашивали, когда сын женится. Тут мне приходилось держать удар. Так продолжалось несколько лет. Я спрашивала у сына, знают ли о его гомосексуальности коллеги или друзья. Советовала особо не откровенничать. Боялась, что не так поймут. На работе некоторые знали, относились нормально.

Школьный товарищ просто однажды в компании сказал, что хотел бы поговорить с кем-нибудь из ЛГБТ. Сын ему и говорит: "Я сижу рядом!" — признался. Тот воспринял хорошо.

Знаю, что вплоть до отъезда сын боялся говорить о своей личной жизни с университетским другом, тот кавказских кровей, мог не понять. Но и он отреагировал нормально. В общем-то, ему с окружением повезло.

Папе так и не сказали

Я решила, если сын решит рассказать мужу, то запрещать не буду. В то же время мне, наверное, будет проще, если муж не узнает. Полтора года назад сын уехал за границу. Многие говорят, что когда дети покидают родной дом, то родителей больше может ничего не держать вместе, а мы, наоборот, сблизились. Возможно, я боюсь, что новость внесёт некую сумятицу в наши отношения.
Сейчас, когда приезжаем к сыну в гости, в основном путешествуем, любуемся архитектурой, о личной жизни не говорим, хватает других тем. После отъезда стало легче в том плане, что теперь не надо постоянно прикрывать его от бабушек. Предполагаю, что свекровь могла бы нормально отнестись. Что касается моей мамы — она верующий человек. Может не только сотрясать воздух охами и ахами, но и постоянно говорить, мол, надо что-то делать. Мне пришлось бы самой держать удар. Я этого не хочу, только удалось немного расслабиться. Друзьям и коллегам тоже не рассказываю. Мне кажется, многие бы позлорадствовали. Когда сын рос, окружающие видели, что у нас хорошие отношения, но я часто слышала, мол, подрастёт — больше тебя не обнимет…

Сходила, выговорилась, но позитива не почувствовала

Сын понимал, что я держу всё в себе и мне тяжело, и записал меня к психологу. Я сходила, выговорилась, но какого-то позитива не почувствовала. В интернете пыталась найти родителей, которые столкнулись с подобной ситуацией, чтобы пообщаться. Находила лишь российские форумы, общение в которых напоминало бесполезные разговоры на кухне.
В статьях, которые мне попадались, было написано о лечении гомосексуалов электрошоком. Я начинала их читать и не дочитывала. Допускала, что лечение возможно, но не таким ведь способом…
Как-то раз наткнулась на статью о белорусской группе взаимоподдержки родителей. Пришла. Вместе плакали, рассказывали свои истории, все близкие поначалу винят только себя. После того как я узнала, что одна мама воспитывает трансгендера, мне показалось, что у нас ещё не всё так плохо. Была мама, которая очень переживала за то, что сын решил рассказать о своей ориентации родственникам за столом на Дне рождения. Она была просто в шоке и не знала, что делать. Но все гости отреагировали понимающе. Другая мама, которую привёл сын, просидела 15 минут и ушла. Те, кто не готов принять ситуацию, группу не посещают.

Могу допустить, что он будет жить с любимым мужчиной

Думаю, что за неполных семь лет я сама приняла ориентацию сына на 90%.
Фото используется в качестве иллюстрации / Andrik Langfield Petrides / Unsplash
Могу допустить, что он будет жить с любимым мужчиной, но для меня, наверное, было бы ещё одним ударом, если бы он захотел воспитывать ребёнка в однополой семье. Я знаю, что такое бывает, но мне пока трудно это понять.
Когда сын уезжал в Польшу, он надеялся, что парень, с которым он встречался около пяти лет, к нему приедет, но они расстались. Сын болезненно переживал разрыв. Психолог, которая координирует наши встречи, общалась с ним. Я не выпытывала подробности, мне было важно, есть ли у него какие-то суицидальные мысли. Она сказала, что нет. Это самое главное. Сейчас мы постоянно созваниваемся. Я рада, что сын живёт не в Беларуси. Мне кажется, "там" лучше относятся к гомосексуалам, чем у нас. Я осторожно интересуюсь, как там личная жизнь. Пока отвечает: "Посмотрим".


История вторая. Я — мама трансгендера

Когда мы с мужем узнали, что у нас будет ребёнок, было всё равно, кто это будет: мальчик или девочка. Родилась девочка. Сейчас даже язык не поворачивается называть его дочерью.

С папой ему было интереснее, чем со мной

В детстве он не любил платья, не играл в куклы, в ролевых играх с детьми всегда играл или папу, или сына. Ни в какую не хотел быть дочкой или сестричкой. Затесался в мальчиковую компанию. Ему даже мальчишки говорили, мол, вообще-то девчонок к себе не берём, но тебя возьмём. Как он был рад!

В подростковом возрасте был абсолютно равнодушен к косметике. Во время полового созревания, когда человек уже, казалось бы, как-то должен соотносить себя со своим полом, он вообще забил на внешность. Помню, что были сильные боли во время менструации, я скорую вызывала, врач укол сделала, потом говорит: "Ничего, вырастешь, выйдешь замуж, родишь ребёнка — всё пройдёт!" Врач только за порог — сын в истерику. Но ничего не понимал.

Он рос лидером, активным и общительным. Мне всегда это нравилось. Сама в школе была серой мышкой, а тут такой ребёнок! Вообще, с папой ему было интереснее, чем со мной. Мы когда-то вместе сарай строили. Думала — здорово, универсальный человек растёт. Может и из бисера колечко сплести, и салфеточку вышить, и сарай помочь построить. Чем плохо, если женщина будет уметь ещё и гвозди забивать? Музыкальную школу окончил по классу фортепиано, дружил с техническими предметами… Думала — далеко пойдёт. Всегда ведь хочется, чтобы дети пошли дальше нас, достигли большего. Построили карьеру, создали семью — как обычно, по написанному, так сказать…
Сюжет этого клипа основан на реальной истории трансгендерной девушки Валерии Шендеры из Минска. Автор идеи – креативный директор TABASCO Александр Смирнов. Этим клипом музыканты группы Shuma и Кампания Дело Пи_ хотят поддержать всех людей, которые подверглись и продолжают подвергаться травле за свою инаковость. История Леры вдохновила их начать кампанию #superparents, которая посвящена прежде всего родителям ЛГБТ-детей и другим уязвимым группам.
Надеюсь, ты у меня нормальная

Проблемы начались, когда после девятого класса сын поступил в технический лицей с прицелом на технический университет. Легко быть лидером в родной школе, сложнее — среди сильных учеников со всего города. Учёба покатилась. А тут ещё навалилась, как я сейчас понимаю, личная драма жизни, которую он тогда не мог разрулить, просто не понимал, что с ним происходило. Я пыталась разговаривать. Предлагала сходить к психологу. Отвечал, мол, "тебе надо к психологу — вот и иди, мне не надо".

Я паникёр по жизни. Эмоции прут впереди. Конечно, это его тоже настораживало, не хотел обременять. Припомнил, как в детстве трясла его, смотрела большими глазами и говорила: "Надеюсь, ты у меня нормальная". Это было, наверное, как раз когда он просил называть себя мужским именем, просил, мол, давай поиграем, что я мальчик. Было...

В университете первый год прошёл нормально, потом пошли задолженности, совсем запустил и бросил учёбу. Ему тогда было 19. Он просто не мог проявить себя в полной мере, потому что не мог вообще ощутить себя реально.

Жить в чужом теле — это страшно

Сидел, не вылезая, в своей комнате. Я под дверью по ночам залипала и слушала. Разговаривал с кем-то по скайпу, называл себя мужским именем. Сначала говорил, что это такая ролевая игра. Потом рассказал, что влюбился в девушку, живёт она далеко в России, и хочется к ней поехать. Ну, думаю, лесбиянка. Слышала про такое. Роман продолжался. Помню, подбегает как-то с ноутом, глаза горят, просит, чтобы я с ней познакомилась, поздравила с праздником, а параллельно сканирует реакцию. Понимал, что могу по-разному отреагировать. Я не могла переубеждать. Позже это всё закончилось, в Россию не поехал: она воспринимала его как девушку, а не как мужчину. Его это не устроило.

Прошло полгода. Позвонил и рассказал, что записался к специалисту в центр пограничных состояний на Менделеева (ему посоветовали в службе доверия), попросил приехать, сказал, что, кажется, докопался до того, что с ним происходит.
Промелькнула надежда на то, что, может быть, биология взяла вверх. Пока он общался с сексологом, я наматывала круги вокруг церкви и молилась. Потом мне сообщили, что ребёнок — трансгендер. Так мне открылся мир более многообразный, чем я себе его представляла.
Я была в шоке. Мне казалось, что я вижу какой-то сон и что он скоро закончится. Сына поставили на учёт. Потом было много обследований, анализов, он даже полежал две недели в Новинках, чтобы исключить какую-либо патологию на уровне психического отклонения. Моя подруга копалась в литературе и меня информировала. Сама я боялась, не хотела верить. Спрашивала, что делать, как себя вести. Мне отвечали: "Не копайтесь в себе и не задавайтесь вопросом, кто виноват, не вините себя. Делайте всё, что от вас зависит, чтобы ваш ребёнок почаще улыбался. Помните, что в таких ситуациях высока вероятность суицидов". Я знаю, что у сына были мысли уйти из жизни.

Меня сдерживало то, что на могиле написали бы, что я — это не я

Если сначала я просила, чтобы мне помогли вернуть дочь. Потом, спустя год, когда было заседание комиссии, я молила, чтобы сыну дали быть тем, кем он себя ощущает. Ему разрешили сменить пол и паспортные данные. Это был настоящий праздник. Когда принёс паспорт, сказал: "Вот ради чего я не ушёл из жизни. Меня сдерживало то, что на могиле написали бы, что я — это не я". Представляете, как матери это слышать?
Фото грега уильямса
Что тут говорить, только живи и будь счастлив, насколько можно быть счастливым… Затем он получил военный билет, где ему написали, что он не годен. Рассказывал, что даже в военкомате все отреагировали на него нормально. В принципе, нам везло на адекватную реакцию.

Муж, когда узнал, плакал

Врач посоветовал рассказать обо всём близким друзьям и родственникам, чтобы сын смог поскорее социализироваться. Первой я рассказала маме. Она всё поняла, даже с некой долей юмора отреагировала. Отец сказал: "Вычёркиваем. Нет у меня внука". Тогдамама дала понять, что будет поддерживать меня и единственного внука, а если папа хочет остаться на старости лет один, пусть не принимает. Ему ничего не оставалось делать. Со временем привык, даже руку пожимает, когда здоровается.
Муж, когда узнал, плакал. Первый раз я видела его плачущим, когда умер его отец. Одно дело, когда от рождения знаешь о каких-то особенностях своего ребёнка, другое дело, когда сыну 20 с хвостиком лет.
Сейчас он женат. Сделал операцию на груди

Счастлив ли? Это надо у него спросить. Со стороны вижу, что он живёт. До смены пола просто существовал. Жалкое существование в чужом теле и под чужими документами... Год гулял с девочкой, потом сходили в ЗАГС. Я бы назвала их брак гостевым, но и этому рада, девочка хорошая. Не знаю, что мой сын думает насчёт детей, я не лезу. Раньше говорил, что скорее нет, чем да. Долгое время не работал, меня это напрягало. Сейчас занимается ремесленничеством. Я этому рада.
Фото используется в качестве иллюстрации / znaj.ua
Сделал операцию на груди, ничего мне не сообщая. Приехал, попросил помочь пальто снять. Вижу, что тяжело руки поднять. В области груди всё перевязано. Опять сканирует реакцию. Я и обмякла. Спрашиваю, почему не сказал. Он отвечает: "А толку? Чем бы ты помогла? Паника бы была! Сделал и всё!" Он умеет привести в чувства. Это у него природой заложено.

Я же сама долго не могла принять и мне сложно сказать, приняла ли полностью. Сын беспокоился за меня. Рассказал, что в Минске проходят встречи родителей, которые сталкиваются с подобными проблемами. Привёл. Мне нравится, что во время общения с другими мамами там можно быть самой собой. Тебе не надо ничего контролировать, думать, поймут или нет.

Необходимо внести информацию об ЛГБТ в курс биологии

Общество плохо информировано, поэтому большинство относится к ЛГБТ негативно. Многие не говорят об этом, скрывают под красивым словом "толерантность". Хотя я бы назвала это быдловатостью. Проще жить, когда всё шито-крыто, лишь бы не было войны. Важно не выделяться, не вести себя агрессивно, ведь и этим можно выделиться.

Чтобы отношение изменилось, необходимо внести информацию об ЛГБТ в курс биологии, хотя бы в старших классах. Почему мы с детства знаем, что человек может родиться с хвостиком или волосатым, с лицом, как у обезьянки, но в учебниках нет информации о трансгендерности? Проблема в незнании. То, что я не знаю, я отрицаю. Того, что мне не знакомо, я боюсь. И я такая же, как все. Боюсь, что если кто-то узнает, будет показывать пальцем.


История третья. Олег Гаевский и дочь-лесбиянка


Мне 84 года. Закончил военную академию, работал инженером, теперь на пенсии. У меня есть дача, мастерская, баня — всё сам построил. Увлекаюсь ремонтом светодиодных ламп, хочу разобраться и понять, как устроены компьютеры. Учиться умел всегда. Учиться и узнавать мир. Я был женат три раза. Родилось двое детей: сын и дочь. Дал им необычные имена. Считал, что имя делает человека. Стелла — младшая.
Объехала весь мир и поселилась в Сан-Франциско

В прошлом июне Стелле исполнилось 40 лет. Она закончила с медалью школу, потом иняз. Объехала весь мир и поселилась в Сан-Франциско. Думаю, выбрала этот город, потому что там люди-ЛГБТ живут легко и свободно. В её жизнь не лезу. Она ничем никогда не делилась, действовала, как считала нужным. Я давно выпустил её на волю что хочет, то и делает, никакого руководства с моей стороны. Я знаю, что её мозги это чудо!

Где вы видели мужика, который понимает ЛГБТ? Вот, один перед вами!

Она пробовала с мужчинами. Присылала их фото, они мне не понравились. А потом пошли лесбийские связи. Она знала, что её отец мыслящий человек, плакать не заставишь. Мне пришлось покопаться во всём этом. Я вышел на труды Дика Свааба, это важный теоретик ЛГБТ, медик. От него узнал, что у 10% человечества есть такая особенность. Я изучил истории известных людей Чайковского, Смоктуновского. Они же какие умнички! Они осознавали в себе это [гомосексуальность. Еврорадио]. Но тогда с этим было непросто… Люди часто очень грубые, прямо как дети: дерутся и, конечно, ненавидят. Они думают, что это всё [влечение к однополым людям. Еврорадио] можно воспитать или не воспитать. Но это всё само: ещё в утробе мамы родилось и давай действовать.
Гомосексуальность дочери не стала для нас шоком. Это такая семья. Это нечасто бывает, и конечно, думаю, людям это трудно понять, особенно мужчинам. Где вы видели мужика, который понимает ЛГБТ? Вот, один перед вами. Всё. Для этого надо мир видеть, о нём думать, философом немножко быть. Жена иногда говорит: "Олег, ну зачем ты это рассказываешь?" Старается скрыть. Люди не умеют понимать и принимать. Мне недолго осталось жить. Вот это время надо посвятить тому, чтобы просветить этот народ.

Хочу познакомиться с другими родителями ЛГБТ-детей

Я редко могу с кем-то поделиться тем, что моя дочь лесбиянка. Причём я перед этим должен взвесить хватит ли мозгов у человека, чтобы что-то принять, понять. Но бороться с этим [гомофобией. — Еврорадио] я буду, пока не лопну. А как бороться? Нужно просто идти к людям. Они всё поймут.

Я хочу познакомиться с другими родителями ЛГБТ-детей. Слышал, что есть группы, но там одни женщины, мужчины туда не проникают. Они ленятся или не умеют думать. Я не знаю, в чём дело. Я бы и их просветил, только мне надо увидеть блеск в глазах. Мужчины пропитаны общественным мнением, они слишком любят заниматься самоодурением через водку. Я этого не люблю.
Обязанность всех людей, кто понимает, просвещать. В других странах так делают, они почему-то всегда умнее нас. Дочь прислала ссылку на новость, как темнокожая лесбиянка стала мэром. Мне эти факты очень нужны. Она знает, что я борюсь с непониманием ЛГБТ. Она это одобряет.
Мне бы хотелось дожить до выступления на стадионе на эту тему. Я на то и рождён, наверное, чтобы бить в этот колокол. Хватит быть пошлыми, пора становиться умными! Для людей новое — осознать, что около 10% человечества распоряжается своими сексуальными предпочтениями не так, как большинство, и это естественно. Также, как когда-то было новым со слонов снять землю и пустить её вращаться.
Ситуация стабильно плохая


13 мая Европейское подразделение Международной ассоциации лесбиянок, геев, бисексуалов, трансгендеров и интерсекс-людей опубликовало обновлённый рейтинг гомофобии. За год Беларусь опустилась c 42-го на 43-е место, а всего в рейтинге 49 стран. Составители рейтинга указывают, что в нашей стране по-прежнему нет антидискриминационного законодательства, а чиновники высшего ранга позволяют себе публично называть однополые отношения подделкой. О регистрации в Беларуси ЛГБТ-организации, которая могла бы защищать права ЛГБТ-людей, не может быть и речи.

"Ситуация стабильно плохая, но при этом существует много людей, которые начинают делать что-то для себя, своих друзей и близких, — комментирует ЛГБТ-активист Андрей Завалей. — Мы приходим к пониманию, что, кроме нас самих, надежды больше ни на кого нет. Начинаем взаимодействовать между собой, укрепляться. В принципе, это процесс развития гражданского общества. Я его оцениваю очень вдохновляющим на данный момент".
По словам Андрея, если в некоторых странах принятию обществом ЛГБТ-сообщества мешает религия, то нетерпимость в Беларуси связана с комплексом проблем.

"Недавно кампания памяти Миши Пищевского проводила опрос среди женщин внутри ЛГБТ-сообщества. В нём участвовало 300 человек. 71% из них призналось, что самый большой риск дискриминации они связывают с семьёй. Это говорит о том, что для нас нет возможности чувствовать себя в безопасности не только в публичном пространстве, но и дома. В Беларуси дискриминацию можно назвать системной. Многим приходится испытывать постоянный стресс, давление, страх и стыд. Принято считать, что в нашей стране совершается меньше преступлений на почве ненависти, чем в других странах. Но это связано и с тем, что люди либо не могут обратиться в милицию, либо даже если обращаются, то мотив ненависти в суде не будет рассмотрен. Мы это видели на судебном процессе Миши Пищевского, где судья игнорировала гомофобный мотив".
Михаил Пищевский попал в больницу в состоянии комы в мае 2014 года после того, как его избил бывший учитель физкультуры Дмитрий Лукашевич. По словам свидетелей, поводом для избиения была гомосексуальность парня.

Суд признал Лукашевича виновным в нанесении травмы и приговорил к 2 годам и 8 месяцам заключения. 20 августа 2015 года он вышел из колонии по амнистии. За решеткой он провел 11 месяцев.

После удара головой о бетон Пищевскому сделали операцию по удалению части мозга. Он умер после долгого пребывания в 5-й минской больнице. Чтобы напоминать обществу о том, что преступления на почве ненависти внутри ЛГБТ-сообщества — это не миф, создана общественная кампания Дело Пи_.
Представители белорусского ЛГБТ-сообщества объединяются, создают группы в соцсетях, проекты о гендере и сексуальности. Но как быть их родителям?

Людей надо просвещать, но в школах это делать не будут

"Несколько лет назад в Беларуси открылся центр комплексной поддержки для ЛГБТК+ и их близких — Community Centre,
— рассказывает психолог Инна Саленикович. — На его базе организована группа взаимопомощи родителям. Это единственное место в нашей стране, где они могут свободно делиться своими чувствами и переживаниями по поводу сексуальной ориентации своих детей. Мы собираемся два раза в месяц по выходным дням. Продолжительность каждой встречи — три-четыре часа".

По словам психолога, сейчас группу посещают только 10 мам. Некоторые приходят на первую встречу и больше никогда не возвращаются. Другие — те, которые готовы или хотя бы хотят понять своих детей, выговориться, найти поддержку — ходят постоянно. Абсолютно все испытывают чувство вины и задаются вопросом: "Что мы сделали не так?"

"Истории в семьях разные, — продолжает психолог. — Кто-то рассказывает, что близкие знают, но закрывают глаза на ориентацию детей, делают вид, что ничего не изменилась, и тема отношений становится табуированной. Некоторые мужья упрекают жён в том, что те им рассказали. Глаза не видят — сердце не болит. В других семьях родители свободно говорят с детьми про их личную жизнь и об их ориентации могут знать все близкие родственники, включая бабушек. Самое страшное, с чем могут столкнуться представители ЛГБТ-сообщества, — враждебность близких. В нашей группе таких мам нет, но вообще это не редкость".

Инна считает, что положительные изменения всё же есть, и они связаны с возможностью обсуждать эту тему открыто. Хотя это не мешает обществу продолжать оставаться "страшно гомофобным".

"Людей надо просвещать, но в школах это делать не будут, — говорит Инна. — О чём можно говорить, если в стране не приняли даже закон о домашнем насилии?"

Материал сделан при поддержке "Медиасети"
Продюсер Маша Колесникова
Made on
Tilda