17 мая в мире отмечается Международный день борьбы с гомофобией. Беларусь хоть и позиционирует себя как толерантная страна, но по
рейтингам входит в число наиболее гомофобных стран Европы. Молодые представители белорусского ЛГБТ-сообщества объединяются, открывают лица и борются со стигматизацией вместе, однако их родители чаще всего переживают каминг-ауты детей тяжело — и в одиночестве. Журналистка Еврорадио Мария Войтович пообщалась с родственниками лесбиянки, гея и трансгендера. Лишь один из них согласился открыто рассказать, как его семья восприняла новость о гомосексуальности дочери.
История первая. Мой сын — гей О том, что мой сын — гей, я узнала, когда ему не было двадцати. Сейчас ему 26. Он закончил вуз, работал в Минске, потом уехал за границу, работает там по специальности. О его ориентации в нашей семье знаю только я и он сам.
Мама, мне не нравятся девочки Наши отношения близки к идеальным. Переписываясь, мы даже реагируем порой на что-то одними и теми же словами. Поэтому мне трудно понять, как я не заметила сразу, что ему нравятся парни. В детстве он совсем не играл с пистолетами и машинками, но и в куклы тоже не играл. В школе дружил в основном с девочками, друзья-мальчики появились в старших классах и в университете. Любил что-то раскрашивать, потом его интересовала музыка, мы вместе ходили по театрам… В подростковом возрасте он очень за собой ухаживал. Я замечала, но ведь есть и обычные гетеросексуальные мужчины, которые придают большое значение внешности.
Однажды я пришла домой после работы. Он сказал, что хочет со мной поговорить. Было видно, что он взволнован, собирается с мыслями. Я напряглась. Чего только не пронеслось в голове! И вдруг он произнёс какую-то простую такую фразу:
"Мама, мне не нравятся девочки". Я поняла, о чём он. Ответила, что, наверное, догадывалась.