Всеволод Стебурако VS Виктор Мартинович

Поэт Всеволод Стебурако в своей записи в блоге называет тех, кому сейчас 30 (+/- 5 лет) представителями последнего поколения белорусов. За ним — только поколение граждан РБ. Ему возражает журналист Виктор Мартинович, который утверждает, что мы — поколение первых, кто видит независимость. И гордится новой генерацией белорусов.

Еврорадио: Всеволод, не кажется ли вам, что каждое поколение считает себя особым, исключительным и последним?

 

Всеволод Стебурако: Я не думаю,  что каждое поколение считает себя последним. Каждое поколение должно рождать следующее и верить в него. Так происходит в животном мире и, естественно, в человеческом. Весьма состоятельные и богатые люди в конце концов приходят к заключению, что все-таки надо что-то кому-то оставить. Это как раз утверждение того, что каждое поколение думает о последующем. Оно может думать хорошо, может думать плохо, но оно не считает себя последним. И это естественно, рождаются ведь люди. Я не утверждал “лучшести”, исключительности поколения — а лишь тот момент, что оно по сути поколение потерянное, оно последнее белорусское поколение. Вот эту мысль я высказал в своей статье.

Виктор Мартинович: Мне кажется, мы не только не последнее, мы даже еще и не первое белорусское поколение. Моя принципиальная позиция заключается в том, что белорусское поколение — это те люди, которые родились в независимой Беларуси, родились после 1991 года, те мальчики и девочки, которым сейчас 20 лет, которые уже начинают что-то делать, их слышно, их видно, они очень красивые. И я очень счастлив, что оно именно такое, это поколение.

Еврорадио: Виктор, одна из проблем, поднятых в статье “Поколение LAST”, — выезд молодежи из Беларуси, эмиграция. Не кажется ли вам, что действительно некому продолжать дело белорусчины, независимо от того, как называть это поколение?

 

Виктор Мартинович: У меня есть любимый американский фильм 2011 года, он называется “Другая Земля”. Там девочка летит в космос, чтобы освоить копию Земли, очень похожую на саму Землю. Она говорит: те люди, которые открывали Америку, делали изобретения в Средневековье, были не лучшими, а худшими. Мол, во все времена из страны осваивать новые земли, завоевывать мир выезжали самые худшие — бывшие осужденные, раздолбаи. А из Беларуси уезжают самые лучшие — самые активные, те, у кого есть “шило в заднице”. Это плохо. Однако часть этих самых лучших остается. И для меня те, кто остаются, — лучше, чем те самые лучшие, которые уезжают. Категорически не соглашусь с тем, что в конце концов все уедут и не будет кому делать новую Беларусь. У меня был опыт работы и жизни в Вильне, сейчас у меня опыт постоянной жизни в Беларуси. Могу сравнивать. Действительно очень хорошая туса в Вильне, очень приятные люди в Варшаве. Однако я чувствую себя хорошо именно в Беларуси, потому что здесь наш край, здесь наше все. Здесь мои друзья, здесь компания людей, которые, может, и не говорят по-белорусски, среди моих друзей таких не много, однако они настоящие белорусы. Какой будет Беларусь — зависит именно от них. Поэтому утверждение, что те, кто уехал, увезет с собой Беларусь, — бессмысленно. Потому что Беларусь — это то, где мы живем здесь. Это Минск, это территория. Скорее можно сказать, что Беларусь останется.

Еврорадио: Но не кажется ли вам, что Беларусь останется без белорусского языка, без белорусчины?

  

Виктор Мартинович: Вопрос о языке является довольно болезненным. Однако кажется, тот статус, который имеет “мова” сейчас, гарантирует то, что определенная часть молодежи будет разговаривать на ней. Когда я был юношей, среди нас считалось, что белорусский язык — признак колхозанства, крестьянского происхождения. Сейчас белорусский язык — скорее, это маркер оппозиционности, каких-то протестных взглядов. Для молодежи естественно, что есть часть нонконформистов, которые будут склоняться к белорусскому языку, именно чтобы манифестировать собственную протестность, революционность. Это очень хорошо.

Еврорадио: Всеволод, прочитав ответ Виктора Мартиновича на вашу статью, в чем-то вы можете с ним согласиться?

 

Всеволод Стебурако: Скажу честно: я понял основной месседж, обиду за то поколение, которого, как я посчитал, не будет. Но я не видел доказательств. Ссылки на уважаемую госпожу Положанко или Дашкевича, кстати моего ровесника, некорректны, поскольку это исключения. Насчет того, хорошо ли, красиво ли переименовываться из Виктора в Витовта — я писал о псевдониме Альгерд. Там много вещей, которые неверно не то что вырваны из контекста, а просто выдуманы. Разговор там шел совершенно о другом. Единственное, с чем я реально согласен, это с фразой, что мы можем не дождаться того будущего, которое будет. Я сам так и написал, что мы этого можем не увидеть. Мы будем умирать медленно, возможно оставим после себя какие-то следы, но вряд ли. Мой вопрос заключался именно в белорусскости Беларуси. Не в выезде куда-то — я писал не о том, что хорошие уехали или плохие остались. Просто многие уезжали с мечтами вернуться сюда, акцент был такой насчет эмиграции. А вопрос был собственно о белорусской Беларуси. Ничего не случится с этой территорией, она будет, дырка в земле не образуется. И население будет. Но будут ли это белорусы? Насчет того, что белорусскость когда-то была “колхозанством”, а сейчас это оппозиционность — и то, и то, болезненные сравнения. Потому что в принципе это резерват — и раньше, и сейчас. Когда человек пользуется белорусским языком из оппозиционности, это не показатель его любви к Отчизне или белорусскости.

Еврорадио: Так, может, пусть “поколение LAST” остается “поколением LAST”, а новое поколение все-таки вырастет, как об этом пишет Виктор Мартинович?

 

Всеволод Стебурако: Ну, что значит “пусть”? Я ведь в принципе не могу ни запретить, ни разрешить, ни взять кого-то в поколение. На этот корабль люди садятся на добровольной основе, я не капитан. Пусть будет. Просто у меня большое сомнение насчет того, насколько те люди, которые идут дальше, ощущают себя белорусами. Не по паспорту, не по гражданству, не по тому, что они похлопали на акции. Это все хорошо и верно. И то, что они красивые и умные, — тоже. Но делать выборку по студентам какого-то хорошего вуза — это не является серьезным социологическим подходом. Надо глянуть на улицы, не на сообщество в Вильне или Варшаве, не на небольшое образованное сообщество в Минске, а глобально. Я тоже преподавал в университете шесть лет, но не в ЕГУ, а в Технологическом университете, даже на негуманитарных специальностях. Преподавая историю Беларуси на белорусском языке, я там не видел идущего поколения. Поэтому я считаю, что имею право по меньшей мере так судить. Я не запрещаю кому-то становиться им. Поймите, что такого рода статья была как раз призвана не только утвердить мою мысль, но и, возможно, разбудить каким-то образом людей. Но простите, когда взрослый, старший человек защищает поколение, которое молчит само, то мне кажется, что господин Мартинович принадлежит к поколению не FIRST, не ZERO, а ZORRO. Он хочет защитить тех, кто сам не защищается. Зачем?

Еврорадио: Виктор,  действительно ваша выборка идет по студентам элитного университета — ЕГУ. Но действительно в Минске и тем более в регионах отличается от действительности в Вильне. Не кажется ли вам ваша выборка исключением из правил?

 

Виктор Мартинович: Мне  кажется, что в регионах даже больше белорусскоязычной молодежи, чем в Минске. Во-вторых, даже в таких махровых государственных вузах, как БГУ, как журфак БГУ, мы видим примеры студентов, которые принципиально являются белорусскоязычными. Их за это отчисляют, как Анастасию Шулейко. Но я не могу вам привести пример какого-нибудь Васи Пупкина, который учится на третьем курсе Педуниверситета, потому что вы просто его не знаете. Мы всегда разговариваем об исключениях из правил, в этом смысл несоциологических заключений и разговоров. Однако я хотел бы подчеркнуть другое: генерация, о которой с таким пафосом пишет господин Стебурако, — это узкий круг его друзей. В то время, когда эта генерация якобы наиболее белорусскоязычных людей слушала Воюша, я не слушал Воюша. Я в это время слушал Бориса Гребенщикова, Цоя и “Пинк Флойд” и считал себя белорусом. И считаю себя белорусом. Вы видите, я разговариваю на белорусском языке и прилагаю очень много усилий для того, чтобы владеть этим языком очень хорошо. Всеволод — тоже исключение. Он позитивное исключение, Анастасия Шулейко — позитивное исключение. Вся вселенная, вся культура строится на позитивных исключениях. До той поры, пока такие позитивные исключения существуют, будет существовать культура.

Еврорадио: Всеволод, не кажется ли вам, что сейчас интернет становится новым источником белорусскости? Независимо от того, где живут белорусы, они встречаются в белорусскоязычном интернет-пространстве.

 

Всеволод Стебурако: Есть классная игра “Варкрафт”, в которую рубится в мире десяток миллионов человек. Но игра никогда не станет действительностью: гномы, орки, гоблины, эльфы никогда не появятся на улице от того, что люди 24 часа в сутки играют. То, что есть белорусскоязычное пространство в интернете, — это факт. Это не плюс и не минус. Но оно не делает Беларусь и никак не повлияет на ситуацию. Есть разные сообщества, можно создать марсианское сообщество и считаться марсианином, но от этого мы туда не переселимся. Я считаю, что такой тотальный уход в интернет-пространство, где можно быть белорусскоязычным, где можно подписаться любым ником, — это игра. Игра, которая со временем должна во что-то перерасти или навсегда остаться игрой. Белорусизация “ВКонтакте” — это коммерческий шаг, чтобы, может, вдруг кого-то еще удовлетворить. А пользы или отрицательного от этого — как от игры: это приятно, интересно. То, что поколение сидит в “ВКонтакте”, — это минус, потому что виртуальная действительность людей в реальной жизни никак не заменяет, к сожалению.