Ад в раю: ИГИЛ на Мальдивах

Ад в раю: ИГИЛ на Мальдивах
  • Франческа Борри – военный корреспондент, писательница, одна из немногих западных корреспондентов, кто долгое время работает в Сирии и Ираке. Автор книги “Cирийская пыль: репортажи из сердца войны”. Сейчас Франческа готовит к печати книгу о том, почему иностранные бойцы из немусульманских стран присоединяются к “Исламскому государству”. Франческа предоставила свой материал Громадскому, особенно обращая внимания на то, что довольно много обеспеченных украинцев и россиян отдыхают на Мальдивах, поддерживая тем самым существующее положение дел. 

 

Предисловие от автора:

Известно, что Путин начал сирийскую кампанию не столько для того, чтобы поддержать Башара Асада, который был на грани поражения, сколько для того, чтобы вновь заявить о России как о мировой силе. И в этом смысле он выиграл. Вот почему я хочу достучаться именно до российских читателей (и до украинских тоже): трудная задача налаживания контактов между россиянами и Европой и западным миром в целом лежит на их, россиян, плечах. Путин говорит, что он борется с терроризмом ради всех нас: и россиян, и всех остальных. И я бы хотела, чтобы жители России просто задумались о том, какой эффект, какие последствия имеет эта война.

Я начала освещать события в Сирии четыре года назад. Потом, через два года, начала работать и в Сириии, и в Ираке. Сейчас к ним прибавилась Ливия. Реальность такова, что военный корреспондент сейчас может работать везде: в Париже, в Брюсселе. И даже на Мальдивах.

«Они действительно отважные, не так ли?» - спрашивает водитель такси с гордостью, когда я говорю, что я военный журналист со Среднего Востока. В Париже, Брюсселе, Тунисе, когда говоришь с мусульманами о джихадистах ИГИЛ, слышишь что-то похожее на оправдание: они, мол, сошли с ума. На Мальдивах же многие считают таких людей героями.

Многие западные туристы даже не представляют, что такое мусульманская страна. Мальдивы - это неарабское государство с наибольшим количеством в мире иностранных боевиков на душу населения. Их здесь около двух тысяч на четыреста тысяч человек. Правда, власти отрицают эту информацию. Но у каждого здесь есть брат, друг или знакомый в Сирии. В то время, как мир в августе 2016 наблюдал за Олимпиадой в Рио, здесь следили за битвой за Алеппо и поддерживали Аль-Каиду.

Для нас Мальдивы - это архипелаг из 1 192 островов. Но для местных жителей это преимущественно один остров - Мале.

Ад в раю: ИГИЛ на Мальдивах

На других есть несколько магазинов, одна школа и футбольное поле. Бывает, что и света нет. Если что-то нужно, все едут в Мале. Этот город ничем не отличается от многих других. Разве что размерами: его площадь не превышает двух квадратных миль, а население, по официальным данным, составляет 130,000 человек. На самом же деле здесь людей вдвое больше. Заселен буквально каждый дюйм.

На одной из главных улиц города, Бурузу Магу (Buruzu Magu), я проникаю через маленький проход к месту, откуда открывается живописный пейзаж: виднеются разноцветные дома — синие, зеленые, желтые. На заднем плане — винтовая лестница. В первой комнате справа живут пять человек, в первой слева - девять, во второй - группа мигрантов из Бангладеш. Их здесь 18 человек на одну небольшую комнату. Спать приходится по очереди. В соседнем доме, за дверью из фанерных дощечек, в темноте говорят мать с дочерью. Справа, на потертом матрасе, лежит худая старуха с седыми волосами, они напоминают мне нити накаливания перегоревшей лампочки. Здесь, среди лохмотьев и изношенной обуви, в стенах из джута и металлических листов, живут 16 человек. На кухне — полевая печь. В комнатах нет ни столов, ни стульев. Ничего. Даже окон. Все хаотично разбросано. Под потолком сушится белье. На стене висит плазменный телевизор: его получили взамен на голоса во время последних выборов. Средняя зарплата здесь составляет 8,000 руфий (510 долларов), а счет за электроэнергию - 7,000 руфий. Аренда похожего дома обойдется в среднем в 20,000 руфий.

Кинаан вырос в похожих условиях. В комнате 6 человек, родители всегда в ссоре. Вместо душа — океан. Сейчас ему 31, и он едва ли не самый известный в преступных кругах Мале. Когда идешь рядом с ним, все разбегаются. Дело в том, что Мале фактически управляют 30 банд, каждая из которых имеет до 500 участников. По грубым подсчетам, это десятая часть населения и одна пятая молодежи.

Ад в раю: ИГИЛ на Мальдивах

В первом и последнем отчетах о насилии на улицах (его провели в 2009) отмечалось, что 43% опрошенных не чувствуют себя в безопасности даже дома. Кинаана впервые посадили за драку, когда ему было 15. С 17 лет у него алкогольная и героиновая зависимость. До сих пор он зарабатывает продажей наркотиков. "Никто здесь тебе не даст второго шанса", - говорит мужчина.

"Я готов взяться за любую работу, но никто меня не нанимает. Даже в порт. Рано или поздно нас всех сажают за наркотики. Когда ты живешь в комнате с десятью людьми, это все равно что ты живешь на улице. Мале — это ад. Здесь нет будущего. Ничего нет. Алкоголь запрещен, героин дешевле водки. Это безумие! Наказания слишком жестоки. За кражу манго можно попасть в тюрьму на год. И после этого на тебе поставят клеймо навсегда. Но в то же время есть полная толерантность потому что мы “на зарплате” у политиков. Есть даже специальный прайс-лист. 1,200 долларов - за разбитое окно, 1,600 - за нападение на журналиста. Они платят нам за все: от раздачи листовок до провокации резни. В общем, если у них есть желание, они могут вытащить вас из тюрьмы».

Кинаан был осужден дважды, но он никогда не отбывал наказание. Как и его друг Донко (Dhonko). «И чем же вы зарабатываете на жизнь?» - спрашиваю я. Он смеется и отвечает: «Я отбываю 25-летний срок»".

Кинаан целых 10 лет пытался изменить свою жизнь. Но безрезультатно. И вот теперь он решил сам себе дать второй шанс и поехать в Сирию. «Это легко. Никто не мешает. Они хотели бы от нас поскорее избавиться, потому что мы на самом деле стояли за всеми их преступлениями, знаем все их секреты. И все мы хотим уехать отсюда. Нет ничего хуже Мале. В Сирии, по крайней мере, если меня и убьют, то ради благой цели», — говорит он.

Для молодежи Сирия — это возможность как с экономической, так и с моральной точки зрения. Своего рода искушение. Кинаан изменил свое мнение, чтобы попытаться спасти брата. 60 лет назад здесь отменили смертную казнь, а потом ввели в действие снова. И Хумам (Humam) — один из первых на очереди из-за убийства депутата. Ему всего 22 года. Он отказался от своих показаний, осудил чрезмерное давление со стороны полиции и, по данным  Amnesty International, часто страдал от психических расстройств. Но в любом случае нет сомнений, что это было именно политическое убийство. Афрашим Али (Afrasheem Ali) баллотировался на пост президента, и Маумун Абуль Гаюм (Maumoon Aboul Gayoom), который был президентом Мальдив в течение тридцати лет, с 1978 по 2008 годы, и по сей день считается отцом нации, сказал: его партия будет поддерживать кандидата, который вселяет надежду и имеет безупречную репутацию в религиозном мире. Судя по всему, он имел в виду Афрашима Али (Afrasheem Ali), а не нынешнего президента Абдуллу Ямина (Abdulla Yameen).

Вечером по дороге домой Афрашим Али (Afrasheem Ali) был зарезан.

Кроме восстановления смертной казни, в новом уголовном кодексе впервые появились законы Шариата. Впрочем, ислам здесь всегда был политикой, а не только религией. Когда власть перешла к Гаюма (Maumoon Aboul Gayoom), Мальдивы были диким архипелагом рыбаков. На самом деле это не такой уж и рай. Здесь совсем нет источников воды. Гаюм (Maumoon Aboul Gayoom) — выпускник университета аль-Азхар в Каире. Всю историю Мальдив его слово приравнивалось к слову божества, а не президента. Именно он разработал модель дорогих курортов курортов, сутки на которых стоят по 5,000 долларов. Это был способ не только развивать страну, но и контролировать ее, концентрируя все население в Мале и предотвращая контакты с другими культурами.

Здесь заселены лишь 199 островов из 1,192. 111 - исключительно курортные. Взаимодействие исключено даже в пределах курорта. В выходные его работникам запрещено находиться на территории.

Курорты строили иностранные бизнесмены. Они, по закону, обязаны работать с мальдивскими партнерами, у которых, как правило, есть друзья в парламенте. 5% местного населения здесь очень богаты, и именно они контролируют 95% всего богатства.

Каждый оппонент здесь  - это не просто оппонент, а неверный. 38-летний Шаинда Измаил (Shahindha Ismail), председатель Демократической Сети, ведущей организации по правам человека, говорит: "Религия была политизирована, а политика сакрализована."

Даже цунами 2004 года воспринималось как кара Божья. Видео, где вода смывает с острова все, кроме мечети, облетело весь мир.

В результате многие молодые люди засобирались в Сирию. Али 25, он выглядит скромно, почти аскетично, худощавый, в шлепанцах, джинсах и рубашке, которая напоминает джеллабу, носит короткую бороду. Он довольно закрытый, застенчивый парень. И все время на чемоданах: сэкономил около 3 000 долларов на эту поездку. Заработал, продавая гашиш. Он никогда раньше не был за границей. Теперь на его телефоне полно карт Турции. Он все время следит за событиями и знает все о передовой. О Сирии знает меньше всего: слишком сложная ситуация. Он знает, что в Сирии не прекращается борьба боевиков и светских активистов, что там грабежи, преступность и контрабанда, но все равно говорит, что едет в каком-то смысле в рай. "Чего вы хотите?» - спрашиваю я. Он ни капли не сомневается и перечисляет: братства, новой жизни, изменений. «Я хочу увидеть общество, в котором все люди, а не стервятники, использующие друг друга, как здесь. Ты думаешь, что ты светский, но на самом деле такой же верующий, как и я, потому что веришь в мир какой он есть», - говорит он.

Об “Исламском государстве”, в котором он хотел бы жить, Али точно знает, каким оно быть не должно. Хушам (Husham) смеется, когда я говорю ему, что в Европе мы утверждаем, что иностранные боевики ничего не знают об исламе; когда рассказываю о британце, купившем «Ислам для чайников» в аэропорту. Он говорит, что ни один мусульманин, за исключением имамов, никогда не назвал бы себя экспертом по исламу. «Но Коран начинается со слова «учитесь», - говорю я. «Как и у Канта, да? Sapere aude (стремись к знаниям)».

Мохаммеду 20 лет. Он выглядит тем, кем и является в жизни, — студентом-отличником. Одет в джинсы, рубашку-пол,  носит сумку через плечо. Учится на факультете законов Шариата. «Ислам - это в первую очередь правосудие. Мы можем быть как Швейцария, а взамен всегда просим об услуге. Если вы, например, заболели, следует обращаться в офис президента, и тогда вам оплачивают лечение за рубежом. Именно поэтому никто не восстает. Какой бы проблема ни была, она решается именно так. Мы не граждане, мы – нищие» «Почему же тогда не начать с Мальдив? Почему Сирия?» - спрашиваю я. «Мы мусульмане. Мы одно сообщество, где бы мы ни были. Сирия - пока приоритет. Было бы странно сосредоточиться на себе, когда там 500,000 убитых». Вторым после Пророка примером для подражания для него стал Малкольм Икс (афроамериканский исламский духовный лидер и борец за права человека).

У Мохаммеда немало работы. На Мальдивах только мусульмане могут претендовать на гражданство. В школах ислам - главный предмет. Магазины пять раз в день закрываются для молитвы, но служащие остаются внутри пить кофе, а не идут в мечеть. То же самое с алкоголем: он запрещен, но его можно приобрести в Island Hotel по соседству с аэропортом. Власти здесь можно многое: министр по вопросам ислама недавно был замечен с двумя проститутками. Но если вы обычная женщина, и у вас внебрачные отношения, ваша репутация будет полностью разрушена, причем в суде.

Конечно, все это не касается туристов. В том числе тех, кто живет в гостевых домиках - это новая идея, автор которой — Мохамед Нашид (Mohamed Nasheed), избранный на первых демократических выборах Мальдив после Гаюма (Maumoon Aboul Gayoom). Гостевые дома расположены на заселенных островах. Они не только приносят доход, но и устраняют разграничение по культурному признаку:  вы фактически находитесь бок о бок с мальдивцами. Первый такой дом открыли на острове Маафуши (Maafushi), к которому можно добраться на пароме от Мале примерно за час. Четверо итальянцев недавно были озадачены, когда попали на так называемый «бикини-пляж» — место для иностранцев. Они только приехали, двое разведенных бизнесменов с двумя 21-летними сыновьями одного из них. И не подозревали, что Мальдивы - мусульманская страна. К тому же и укрытие ИГ. «Черт побери», - гуглит Андреа и говорит своему другу – «Ты слышал это? Здесь ИГИЛ. Никаких женщин».

Откровенно говоря, это касается не только женщин. На Маафуши (Maafushi) нет ничего. В 2012 году Нашид (Mohamed Nasheed) был свергнут в результате переворота, и нынешняя власть пытается фактически бойкотировать гостевые дома: взимать такие же налоги, что и с курортов, где двухместный номер стоит не сотни, а тысячи долларов, и не делать никаких инвестиций в остров. Кроме пляжа, на Маафуши (Maafushi) есть всего несколько кафе. «Единственное развлечение на вечер - устроить крабовые гонки», - говорит расстроенный Андреа. «Вы платите только за бренд. Чтобы потом при случае сказать, что были на Мальдивах». Один парень с голым торсом бродит по мини-рынку на закате. Он проверяет все бутылки с соком в поисках пива. И думает, где его найти. У побережья стоит лодка, где можно купить алкоголь. Но так просто на Маафуши никто спиртное не продает.

Ад в раю: ИГИЛ на Мальдивах

Мы стоим перед мечетью. Мужчины бросают на моего спутника мрачные взгляды. Он читает мои мысли и выдает: «Ну и жара! Я весь мокрый, футболка просто прилипла». Тем временем женщина в никабе стыдливо проходит мимо. «Да кому ты нужна?» - говорит он. И, взглянув на ее мужа, добавляет: «Она вся твоя».

Большинство женщин здесь носят никаб. Он черного цвета и закрывает их тело полностью. «Но ислам, такой радикальный ислам - это скорее новшество, чем традиция», - говорит Марият Мохамед (Mariyath Mohamed). Ей 30. Она журналист. «Это напоминает мне Газу или Багдад. Так не наряжалась ни одна из наших матерей» - ​​отмечает она. Ислам здесь пришел на замену буддизму. Хотя на Национальный музей в 2012 году было совершено нападение и все статуи были уничтожены, стоит просто зайти в старые мечети, чтобы убедиться в том, что они были храмами. Об этом говорит плитка на полу, которую позже поменяли. Затем пришел Гаюм (Maumoon Aboul Gayoom). И не только он.

«Несколько лет спустя вернулись все, кто уехал учиться в Саудовскую Аравию после 1967: после Шестидневной войны (Six-Dau War) и поражения Нассера и светских арабов. Для Гаюма (Maumoon Aboul Gayoom) и его монополии на идеологию они были опасны. Потом один за другим они оказались в тюрьме и были подвергнуты пыткам. В конце концов, убиты, превращены в мучеников. Бытует мнение, что они в первую очередь они были оппозицией режиму, а не представителями ислама. Тогда произошло цунами. А то, что происходит сейчас, я имею в виду Сирию, - это второе цунами», - говорит Марият.

Для власти нет такой вещи, как фундаментализм. Когда первые двое мальдивцев были убиты в бою в Сирии в 2014 году, президент Иамин (Abdulla Yameen) не взял за это никакой ответственности. «Мы всегда советуем нашим согражданам вести себя соответственно, когда они воюют за рубежом», - отметил он.

«Власть не хочет конфронтации, но так или иначе разделяет некоторые из этих идей, как и все мы», - говорит Ахмед Назир (Ahmed Nazeer). Ему 25, он один из самых известных активистов, специалистов по правам человека. А еще он двоюродный брат Али. Они очень близки. Но он не пытается остановить родственника. «Я не могу осуждать его выбор. Просто для меня это проигрышная война», - говорит Ахмед.

Другими словами, для него эта война - ошибка, потому что изначально обречена на поражение. Сейчас он собирается защитить докторскую в Европе. «Здесь невозможно учиться. В буквальном смысле слова невозможно. В распоряжении туристов весь остров, а у нас даже нет тихого уголка, чтобы почитать. Время от времени люди приходят домой, фотографируют нашу нищету, а потом называют это «колоритом». Только посмотрите, где мы оказались» - говорит он. — Мы на пляже Мале. Это искусственный пляж, отравленный сточными водами больницы. Тут нет даже океана уже. И какая альтернатива? Те, кто из состоятельных семей, едут учиться в университет за границу. Или едут в Сирию».

Кинаан, как и раньше, готов выезжать. “Моя цель - помогать угнетенным, а не убивать неверных. Одна из наших банд названа в честь Боснии. А многие, я уверен, потом назовут в честь Алеппо».

Последние новости

Главное

Выбор редакции