"Чтобы помнила, каким была чудовищем"
Маша Колесникова, Александр Васюкович
Как белоруски переживают телесную и моральную боль, живя с агрессорами, и как возвращаюся к себе, вырвавшись из капкана насилия.
Каждая третья белоруска страдает от физического насилия, которое причиняют близкие люди — мужья, сыновья, отцы. В таких отношениях женщина не может контролировать собственное тело, потому что в сознании агрессора её тело — его собственность, с которой можно делать всё что угодно. Страх, стыд, отсутствие жилья и денег вынуждают терпеть насилие годами. Но однажды всё меняется и женщина вспоминает о себе и о собственном теле.
Как это происходит и что чувствует тело, когда его долго-долго бьют, — Еврорадио рассказывают девушки, пережившие насилие
в браке.
Светлана: А потом во рту оказался
его тапок — чтобы не кричала
Впервые Светлану ударили в 16 лет: зимним вечером, когда она шла с учёбы домой, на неё напал мужчина. Стукнул по голове и пытался вырвать сумку. Девушка смогла его оттолкнуть — он упал в сугроб, испугался и убежал. А потом, через несколько лет, Светлану ударил муж, потому что она "не метнулась" помочь ему по работе.
"Сначала это было психологическое насилие: не так посмотрела, не то сделала, не так оделась, не так села, не так встала и вообще ты какая-то не такая, вся кривая и косая, — Светлана улыбается, говорит очень спокойно и много рассуждает о стереотипах, касающихся мужчин и женщин. Видно, что она прочитала не одну книгу по психологии и посетила не одного психотерапевта. — Физическое насилие началось спустя месяц после свадьбы. Я развешивала бельё в шкафу, и мне нужно было "метнуться" и помочь ему по работе. Я так и спросила: "Мне метнуться?" И метнулась. Головой вниз. И когда стала кричать, меня стали душить, чтобы не привлекала внимания. Руки на шее, глаза в глаза, а потом во рту оказался его тапок — чтобы не кричала".
Как это происходит и что чувствует тело, когда его долго-долго бьют, — Еврорадио рассказывают девушки, пережившие насилие
в браке.
Светлана: А потом во рту оказался
его тапок — чтобы не кричала
Впервые Светлану ударили в 16 лет: зимним вечером, когда она шла с учёбы домой, на неё напал мужчина. Стукнул по голове и пытался вырвать сумку. Девушка смогла его оттолкнуть — он упал в сугроб, испугался и убежал. А потом, через несколько лет, Светлану ударил муж, потому что она "не метнулась" помочь ему по работе.
"Сначала это было психологическое насилие: не так посмотрела, не то сделала, не так оделась, не так села, не так встала и вообще ты какая-то не такая, вся кривая и косая, — Светлана улыбается, говорит очень спокойно и много рассуждает о стереотипах, касающихся мужчин и женщин. Видно, что она прочитала не одну книгу по психологии и посетила не одного психотерапевта. — Физическое насилие началось спустя месяц после свадьбы. Я развешивала бельё в шкафу, и мне нужно было "метнуться" и помочь ему по работе. Я так и спросила: "Мне метнуться?" И метнулась. Головой вниз. И когда стала кричать, меня стали душить, чтобы не привлекала внимания. Руки на шее, глаза в глаза, а потом во рту оказался его тапок — чтобы не кричала".
Светлана говорит, что муж занимался единоборствами, и умел ударить так, что синяков на теле не оставалось
"Я должна всегда смотреть на себя в зеркало и помнить,
каким была чудовищем"
С будущим мужем Светлана съехалась через три месяца после знакомства. Это было 20 лет назад. Он ей казался мужественным и благородным. Но сломанный нос и искры из глаз должны напоминать, как "неправильно" вела себя Светлана.
"Я должна всегда смотреть на себя в зеркало и помнить, каким была чудовищем, — эмоционально объясняет девушка, показывая на шрам на лбу. Мы находимся у неё в доме. Он кажется пустым и холодным. Светлана вынуждена оставаться замужем и жить под одной крышей с агрессором, поскольку у неё нет пока отдельного жилья и работы: за часто болеющей дочкой некому смотреть, кроме неё, а вечно отсутствующий на работе работник никому не нужен. Но сейчас она не боится — кажется уверенной в себе и сильной женщиной. Десять лет назад и даже год назад всё было по-другому.
"Не было сил. Только бессилие от того, что я не могу остановить это насилие. Нет ни силы воли, ни силы духа, ни силы сознания, чтобы сказать "стоп" и дать решительный отпор… Я ожесточилась на весь мир: оставьте меня в покое, — вспоминает девушка. — Агрессия, вспыльчивость в ответ на любое замечание. Эго направлено на самоуничтожение, саморазрушение. Я не считала, что муж прав, применяя ко мне насилие, но подсознательно соглашалась с этим".
Лучше реально смерть, потому что ты даже не чувствуешь
уже этой боли
Однажды Светлана решилась уйти. И ушла. Муж попытался сказать, что был не прав, а потом завёл любовницу. Но страх одиночества — к тому времени девушка не общалась со своими родителями, потому что было нельзя, — заставил её вернуться к мужу:
"У меня на тот момент была тотальная потеря себя. Моё счастье вдруг стало материальным. Оно выражалось в виде кастрюль, сковородок, чистого пола, отсутствия пыли в доме. Я не чувствовала себя счастливой, понимала, что всё, что зарабатываю, трачу на продукты, на все эти ёлочки, газоны... К тому же мне говорили: "Я тебя не люблю, я тебя ненавижу, ты мне испортила всю жизнь", после чего появлялось чувство вины за то, что ты в принципе есть на этом свете.
каким была чудовищем"
С будущим мужем Светлана съехалась через три месяца после знакомства. Это было 20 лет назад. Он ей казался мужественным и благородным. Но сломанный нос и искры из глаз должны напоминать, как "неправильно" вела себя Светлана.
"Я должна всегда смотреть на себя в зеркало и помнить, каким была чудовищем, — эмоционально объясняет девушка, показывая на шрам на лбу. Мы находимся у неё в доме. Он кажется пустым и холодным. Светлана вынуждена оставаться замужем и жить под одной крышей с агрессором, поскольку у неё нет пока отдельного жилья и работы: за часто болеющей дочкой некому смотреть, кроме неё, а вечно отсутствующий на работе работник никому не нужен. Но сейчас она не боится — кажется уверенной в себе и сильной женщиной. Десять лет назад и даже год назад всё было по-другому.
"Не было сил. Только бессилие от того, что я не могу остановить это насилие. Нет ни силы воли, ни силы духа, ни силы сознания, чтобы сказать "стоп" и дать решительный отпор… Я ожесточилась на весь мир: оставьте меня в покое, — вспоминает девушка. — Агрессия, вспыльчивость в ответ на любое замечание. Эго направлено на самоуничтожение, саморазрушение. Я не считала, что муж прав, применяя ко мне насилие, но подсознательно соглашалась с этим".
Лучше реально смерть, потому что ты даже не чувствуешь
уже этой боли
Однажды Светлана решилась уйти. И ушла. Муж попытался сказать, что был не прав, а потом завёл любовницу. Но страх одиночества — к тому времени девушка не общалась со своими родителями, потому что было нельзя, — заставил её вернуться к мужу:
"У меня на тот момент была тотальная потеря себя. Моё счастье вдруг стало материальным. Оно выражалось в виде кастрюль, сковородок, чистого пола, отсутствия пыли в доме. Я не чувствовала себя счастливой, понимала, что всё, что зарабатываю, трачу на продукты, на все эти ёлочки, газоны... К тому же мне говорили: "Я тебя не люблю, я тебя ненавижу, ты мне испортила всю жизнь", после чего появлялось чувство вины за то, что ты в принципе есть на этом свете.
И хочется куда-то уйти, где тебя никто не достанет, потому что зачем тогда жить так? Лучше реально смерть, потому что ты даже не чувствуешь уже этой боли".
После возвращения Светланы насилие прекратилось на целых семь лет. В это время девушка захотела забеременеть — если уж терпеть, то ради кого-то. Ходила в храм и просила Бога дать ей возможность подарить жизнь новому человеку. Всё получилось. Казалось, что желанная беременность сблизила супругов: муж стал раскрываться эмоционально, отношения налаживались. Но рождение дочки, как надеялась девушка, не согрело его сердце. Свою лепту в новые конфликты вносила и свекровь:
"Мама лучше знала, как должно быть у нас… Он её слушался…"
"Мама лучше знала, как должно быть у нас… Он её слушался…"
"Если кто-то из знакомых слышал, что у меня проблемы и меня обижает муж, предлагали материальную помощь. Но никто не хотел просто выслушать", — рассказывает Светлана
Меня убили
Когда разговариваешь со Светланой, создаётся впечатление, что она проанализировала и проработала каждый миллиметр своей жизни. Но для того чтобы вырваться из созависимых отношений и обрести себя, ей потребовались годы ежедневной работы.
"В момент, когда мне сказали, что меня нужно убить, расчленить, вывезти на свалку и закопать или зарыть возле дома в огороде, потому что таких, как я, нужно уничтожать, — но я так и не поняла, каких таких, — я почувствовала, что меня убили. Это была очень осознанная мысль, я проговаривала: "Меня убили". Я вышла на улицу, взяла лопату и почистила 400 квадратных метров от снежных сугробов. К тому времени я была роботом. Тело робота почистило двор. Это было самое дно, самое падение. Я не знала, кто я. Я о себе так и говорила, что я дно, я бездна. Видела в этом кайф. Меня нет, мне хорошо, меня не трогайте.
Когда разговариваешь со Светланой, создаётся впечатление, что она проанализировала и проработала каждый миллиметр своей жизни. Но для того чтобы вырваться из созависимых отношений и обрести себя, ей потребовались годы ежедневной работы.
"В момент, когда мне сказали, что меня нужно убить, расчленить, вывезти на свалку и закопать или зарыть возле дома в огороде, потому что таких, как я, нужно уничтожать, — но я так и не поняла, каких таких, — я почувствовала, что меня убили. Это была очень осознанная мысль, я проговаривала: "Меня убили". Я вышла на улицу, взяла лопату и почистила 400 квадратных метров от снежных сугробов. К тому времени я была роботом. Тело робота почистило двор. Это было самое дно, самое падение. Я не знала, кто я. Я о себе так и говорила, что я дно, я бездна. Видела в этом кайф. Меня нет, мне хорошо, меня не трогайте.
На следующий день было -32. Я вышла на улицу и легла на сугроб. Выглянуло солнце, и я ощутила тепло в своём теле. Это было второй раз в моей жизни. Первый — в детстве, когда папа гладил меня по голове.
Тело после скованности и зажатости стало размягчаться. Я собирала вещи, складывала их каким-то определённым образом в стопочки и пакетики, ползала вдоль плинтусов по полу на четвереньках. Я начала обращать внимание на себя. Я вдруг осознала, что я мама. Ребёнок растёт, развивается, но вызывает у меня агрессию. Но это мой ребёнок, а я мама, и я должна испытывать радость, умиление, любовь к нему, а не агрессию. Я рвала на себе волосы. Это страшно — увидеть себя со стороны".
Растущая уверенность в себе Светланы ещё больше раздражала мужа. Его ненависть распространялась и на собственную мать, и на ребёнка: ничего не стоило ударить и их. В какой-то момент Светлана заступилась за ребёнка, вытянув вперёд руку. С тех пор муж к ней не прикасается.
"Рука очень болела. Я остановила человека с лицом свекольного цвета, сдержала агрессию, ярость. Это был первый раз, я была очень рада, горда, что это сделала, почувствовала свою силу, хотя на тренинге по развитию женственности мне тогда сказали, что это не круто... А через два с половиной года я сходила на тренинг по самообороне. Надо было махать руками и проявлять агрессию. Напротив меня стояла девочка, подавленная, худенькая, маленькая. Хотелось её обнять, но я понимала, что сильнее её, мне нужно было рассчитывать удар. И тогда я почувствовала свою целостность.
В этот момент сознание перевернулось вокруг своей оси. Это была самая важная точка. Именно в моём первом опыте насилия, когда подростком я защищалась от вора, я потеряла себя. Я тогда не увидела свою силу. Он меня ударил, но про себя я забыла. А я ведь не отдала свою сумку, стипендию, я его толкнула в сугроб. И вот я увидела себя победителем".
Растущая уверенность в себе Светланы ещё больше раздражала мужа. Его ненависть распространялась и на собственную мать, и на ребёнка: ничего не стоило ударить и их. В какой-то момент Светлана заступилась за ребёнка, вытянув вперёд руку. С тех пор муж к ней не прикасается.
"Рука очень болела. Я остановила человека с лицом свекольного цвета, сдержала агрессию, ярость. Это был первый раз, я была очень рада, горда, что это сделала, почувствовала свою силу, хотя на тренинге по развитию женственности мне тогда сказали, что это не круто... А через два с половиной года я сходила на тренинг по самообороне. Надо было махать руками и проявлять агрессию. Напротив меня стояла девочка, подавленная, худенькая, маленькая. Хотелось её обнять, но я понимала, что сильнее её, мне нужно было рассчитывать удар. И тогда я почувствовала свою целостность.
В этот момент сознание перевернулось вокруг своей оси. Это была самая важная точка. Именно в моём первом опыте насилия, когда подростком я защищалась от вора, я потеряла себя. Я тогда не увидела свою силу. Он меня ударил, но про себя я забыла. А я ведь не отдала свою сумку, стипендию, я его толкнула в сугроб. И вот я увидела себя победителем".
Однажны Светлана не дала мужу ударить ребёнка, выставив вперёд руку. Тогда она почувствовала свою силу и перестала бояться
Вдруг прибавилось два сантиметра роста
Светлана приносит две фотографии, которые сделаны с разницей в семь месяцев. На одной из них — испуганная и закрытая женщина, на второй — спокойная и строгая.
"Я стала принадлежать себе всего семь месяцев назад, когда в относительно здоровом состоянии сделала сэлфи. Я увидела, что нужно в себе подправить, и я это делаю каждый день. Раскрылись плечи, вдруг прибавилось два сантиметра роста, появился уверенный шаг. Я знаю, чего мне это стоило и через что я прошла, чтобы почувствовать постоянное состояние вот этого внутреннего спокойствия, когда там всегда мирно. Но всё же сознание как бы пребывает в эйфории, и я сдерживаю этот подъём. Хочется оставаться в рациональности, чтобы выбрать правильную дорогу".
В будущем Светлана планирует помогать таким же, как сама, — женщинам, пережившим физическое насилие в семье, подать на развод и уехать от мужа.
Светлана приносит две фотографии, которые сделаны с разницей в семь месяцев. На одной из них — испуганная и закрытая женщина, на второй — спокойная и строгая.
"Я стала принадлежать себе всего семь месяцев назад, когда в относительно здоровом состоянии сделала сэлфи. Я увидела, что нужно в себе подправить, и я это делаю каждый день. Раскрылись плечи, вдруг прибавилось два сантиметра роста, появился уверенный шаг. Я знаю, чего мне это стоило и через что я прошла, чтобы почувствовать постоянное состояние вот этого внутреннего спокойствия, когда там всегда мирно. Но всё же сознание как бы пребывает в эйфории, и я сдерживаю этот подъём. Хочется оставаться в рациональности, чтобы выбрать правильную дорогу".
В будущем Светлана планирует помогать таким же, как сама, — женщинам, пережившим физическое насилие в семье, подать на развод и уехать от мужа.
Алёна: иди прогуляйся — я не запрещаю,
но у тебя есть 20 рублей
"В тот день я пошла в магазин. Вместе с продуктами купила себе краску для волос. Пришла домой, показала краску и получила удар", — вспоминает Алёна (имя и некоторые факты жизни изменены по просьбе героини. — Ред.). Впервые это случилось спустя несколько месяцев после свадьбы. Было больно, был шок. Алёне казалось, что это какая-то шутка и так быть не может. Но простила, забыла. А потом всё повторилось.
"Я приблизительно знала, когда готовиться к следующему удару, и всегда с точностью в два-три дня это происходило. Было страшно... Тело сковано, постоянно болят спина и голова. Был страх, что прогноз не оправдается и следующий раз случится раньше. Я была разрушенной личностью: просто подстраиваешь себя и своё тело к условной безопасности, делаешь то, что от тебя требуют, хотя головой понимаешь, что тебе это не надо...
Я постоянно должна была что-то делать. Такого понятия, как лечь отдохнуть, в принципе не существовало. Приходишь с работы уставшая, но идёшь готовить еду или убирать квартиру… "
"Свой в доску"
Алёна в браке четыре года. У пары есть сын. Между вспышками агрессии мужа, говорит девушка, можно было жить, строить планы, ходить в кино, получать подарки. "Если бы вы его увидели — современный классный парень, душа компании, "свой в доску", — добавляет Алёна. Но дома надо было жить только по его правилам:
"Иди прогуляйся — я не запрещаю, но у тебя есть 20 рублей. 21 — уже нельзя, — объясняет девушка. — У моего мужа две крайности: то он идеальный и хороший — да ляг ты и отдохни. То тут же — чего лежишь? Так ты сам сказал полежи! Так чего ты лежишь — тут грязно, там грязно?! И эта вроде милость тут же начинает превращаться в агрессию, которую невозможно остановить. Нельзя сказать: "Окей, ладно, хватит, пойду убирать". Ты уже не можешь остановить этого человека: он накручивается, накручивается, накручивается и взрывается. В этот момент я, скованная, бегу делать то, что он хочет. Но остановить его и избежать удара невозможно".
Алёна выросла в интеллигентной семье. Вспоминает, что у папы с мамой были нюансы в отношениях — мама обычно под него подстраивалась, но никто никого не бил. До брака Алёна не знала, что такое агрессия и насилие. Поэтому о сопротивлении никогда не думала.
Алёна в браке четыре года. У пары есть сын. Между вспышками агрессии мужа, говорит девушка, можно было жить, строить планы, ходить в кино, получать подарки. "Если бы вы его увидели — современный классный парень, душа компании, "свой в доску", — добавляет Алёна. Но дома надо было жить только по его правилам:
"Иди прогуляйся — я не запрещаю, но у тебя есть 20 рублей. 21 — уже нельзя, — объясняет девушка. — У моего мужа две крайности: то он идеальный и хороший — да ляг ты и отдохни. То тут же — чего лежишь? Так ты сам сказал полежи! Так чего ты лежишь — тут грязно, там грязно?! И эта вроде милость тут же начинает превращаться в агрессию, которую невозможно остановить. Нельзя сказать: "Окей, ладно, хватит, пойду убирать". Ты уже не можешь остановить этого человека: он накручивается, накручивается, накручивается и взрывается. В этот момент я, скованная, бегу делать то, что он хочет. Но остановить его и избежать удара невозможно".
Алёна выросла в интеллигентной семье. Вспоминает, что у папы с мамой были нюансы в отношениях — мама обычно под него подстраивалась, но никто никого не бил. До брака Алёна не знала, что такое агрессия и насилие. Поэтому о сопротивлении никогда не думала.
"В период его раскаяния я могла сказать: "Блин, да ты!" Он говорил, что не прав, но всё так выворачивал, что это я виновата в том, что он так себя повёл, я поступила так, что вынудила его сделать какие-то неправильные вещи. Хотя причины для его агрессии как таковой никогда не было. Это могла быть какая-то фигня, типа на кухне что-то упало".
"Из проекта Александра Васюковича и Дарьи Царик "Каждая третья. Артефакты насилия". Фото носит иллюстративный характер
Не могу пойти на свою любимую работу, потому что кто-то
мне разбил лицо?
Подать на развод девушка собиралась много раз, но всегда находила причины, чтобы остаться. Сначала пару раз простила, потом декрет — ну куда одной с ребёнком? Ребёнок пошёл в сад — чего его дёргать? Куплена путёвка на море — надо сначала отдохнуть. Алёна говорит, что понимала, что пора что-то решать — или уходить, пока молодая и перспективная, или смириться и как-то жить дальше. Но однажды она устроилась на новую работу. Сначала было сложно — приходилось себя отстаивать. А потом влилась в коллектив, стала незаменимым сотрудником, начала хорошо зарабатывать. И вдруг увидела себя со стороны:
"Муж меня убедил, что я не смогу без него жить, ухаживать за ребёнком, что я неряха и так далее. А тут мне открылось: так я сама работаю и неплохо зарабатываю, сама вожусь с ребёнком, сама готовлю, убираю. Это мне дало стимул заканчивать с этими отношениями…
мне разбил лицо?
Подать на развод девушка собиралась много раз, но всегда находила причины, чтобы остаться. Сначала пару раз простила, потом декрет — ну куда одной с ребёнком? Ребёнок пошёл в сад — чего его дёргать? Куплена путёвка на море — надо сначала отдохнуть. Алёна говорит, что понимала, что пора что-то решать — или уходить, пока молодая и перспективная, или смириться и как-то жить дальше. Но однажды она устроилась на новую работу. Сначала было сложно — приходилось себя отстаивать. А потом влилась в коллектив, стала незаменимым сотрудником, начала хорошо зарабатывать. И вдруг увидела себя со стороны:
"Муж меня убедил, что я не смогу без него жить, ухаживать за ребёнком, что я неряха и так далее. А тут мне открылось: так я сама работаю и неплохо зарабатываю, сама вожусь с ребёнком, сама готовлю, убираю. Это мне дало стимул заканчивать с этими отношениями…
И когда после последнего раза моё лицо было похоже на лицо алкоголика — синее от ударов, я подумала, что блин, я не могу пойти на свою любимую работу, потому что кто-то мне разбил лицо? Как так? Это меня разозлило и возмутило. Я приняла решение уйти".
"Из проекта Александра Васюковича и Дарьи Царик "Каждая третья. Артефакты насилия". Фото носит иллюстративный характер
Стала зарабатывать и сразу тратить деньги. На всякую ерунду
Алёна смеётся, что привыкла быть организованной и собранной — ведь в любой момент её могли проконтролировать. А теперь, очутившись на "свободе", чувствует себя несколько растерянной.
"Я сразу стала тратить деньги, — вспоминает девушка. — Стала зарабатывать и сразу их тратить. На всякую ерунду. На косметику, игрушки, одежду для сына. Стала тратить деньги даже на еду. Заходила в магазин и просила дать мне и эту колбасу, и ту. Какой-то бред вообще. Это было сначала. А сейчас окей, потратила деньги, насытилась этим, а дальше что?"
Алёна смеётся, что привыкла быть организованной и собранной — ведь в любой момент её могли проконтролировать. А теперь, очутившись на "свободе", чувствует себя несколько растерянной.
"Я сразу стала тратить деньги, — вспоминает девушка. — Стала зарабатывать и сразу их тратить. На всякую ерунду. На косметику, игрушки, одежду для сына. Стала тратить деньги даже на еду. Заходила в магазин и просила дать мне и эту колбасу, и ту. Какой-то бред вообще. Это было сначала. А сейчас окей, потратила деньги, насытилась этим, а дальше что?"
Осознание того, что тело твоё и твоё любимое, до сих пор
не пришло
Дальше развод — Алёна уже точно решила, что пути назад нет. Признаётся, что не хочет снова стоять у плиты, бесконечно убирать и ждать очередного скандала. Тело до сих пор помнит все удары, мышцы — постоянное напряжение. Вернуть контроль над собственным телом пока не получается:
"Осознание того, что тело твоё и твоё любимое, до сих пор, наверное, не пришло. Настолько привыкаешь, что твоё тело — это груша для битья, а что о нём надо заботиться — этого пока нет. В моменты агрессии ты находишься в таком отчаянии, что тебе плевать. Когда прилетает удар — боли нет. Наверно, страх перекрывает боль. Не больно даже, когда тебя тянут за волосы и вырывают их клоками. А потом всё болит, всё тело, ты реально как побитая собака. Это очень сильная боль…"
А ещё Алёна мечтает победить страх — она до сих пор боится, что муж встретит её около подъезда и снова изобьёт.
не пришло
Дальше развод — Алёна уже точно решила, что пути назад нет. Признаётся, что не хочет снова стоять у плиты, бесконечно убирать и ждать очередного скандала. Тело до сих пор помнит все удары, мышцы — постоянное напряжение. Вернуть контроль над собственным телом пока не получается:
"Осознание того, что тело твоё и твоё любимое, до сих пор, наверное, не пришло. Настолько привыкаешь, что твоё тело — это груша для битья, а что о нём надо заботиться — этого пока нет. В моменты агрессии ты находишься в таком отчаянии, что тебе плевать. Когда прилетает удар — боли нет. Наверно, страх перекрывает боль. Не больно даже, когда тебя тянут за волосы и вырывают их клоками. А потом всё болит, всё тело, ты реально как побитая собака. Это очень сильная боль…"
А ещё Алёна мечтает победить страх — она до сих пор боится, что муж встретит её около подъезда и снова изобьёт.
"Из проекта Александра Васюковича и Дарьи Царик "Каждая третья. Артефакты насилия". Фото носит иллюстративный характер
Тело — это реальность
По словам Ольги Казак — психолога и руководительницы единственного в Беларуси круглосуточного убежища "Радислава", женщину, которая терпит насилие со стороны близких людей, абьюзер и общество приучают, что это норма, что так живут все. Агрессор постепенно её изолирует, ограждает от мнения других людей. В её окружении становится меньше людей, которые бы указали, что то, что с ней происходит, и то, что он с ней делает, это ненормально. Она смотрит на мир его глазами и рассуждает точно также какой-то период времени, чтобы выжить.
"Контроль собственного тела начинается тогда, когда ребёнок начинает ходить, держаться на ногах. Метафоры "земля уходит из-под ног", "я потеряла опору" выражают то, что происходит с нашим телом в то время, когда мы испытываем какие-то непереносимые эмоции, — объясняет Ольга. — Когда мы испытываем страх, наше тело напрягается для того, чтобы бороться с каким-то объектом либо бежать. Если страх запределен, мы испытываем ужас и становимся пассивными, опускаемся, перестаём даже выживать, потому что нет возможности.
Мы можем упасть в обморок, готовы умереть. Насилие, которое женщина терпит в отношении себя, это длительный процесс. И для того чтобы защититься от тех непереносимых эмоций, от той боли, которую она испытывает в теле, она использует механизмы психологической защиты. Это может быть дереализация, когда женщина видит себя со стороны: это не со мной. Потому что чувствовать то, что в этой ситуации происходит, это непереносимо. Либо, наоборот, она погружается в себя. То есть происходит расщепление.
По словам Ольги Казак — психолога и руководительницы единственного в Беларуси круглосуточного убежища "Радислава", женщину, которая терпит насилие со стороны близких людей, абьюзер и общество приучают, что это норма, что так живут все. Агрессор постепенно её изолирует, ограждает от мнения других людей. В её окружении становится меньше людей, которые бы указали, что то, что с ней происходит, и то, что он с ней делает, это ненормально. Она смотрит на мир его глазами и рассуждает точно также какой-то период времени, чтобы выжить.
"Контроль собственного тела начинается тогда, когда ребёнок начинает ходить, держаться на ногах. Метафоры "земля уходит из-под ног", "я потеряла опору" выражают то, что происходит с нашим телом в то время, когда мы испытываем какие-то непереносимые эмоции, — объясняет Ольга. — Когда мы испытываем страх, наше тело напрягается для того, чтобы бороться с каким-то объектом либо бежать. Если страх запределен, мы испытываем ужас и становимся пассивными, опускаемся, перестаём даже выживать, потому что нет возможности.
Мы можем упасть в обморок, готовы умереть. Насилие, которое женщина терпит в отношении себя, это длительный процесс. И для того чтобы защититься от тех непереносимых эмоций, от той боли, которую она испытывает в теле, она использует механизмы психологической защиты. Это может быть дереализация, когда женщина видит себя со стороны: это не со мной. Потому что чувствовать то, что в этой ситуации происходит, это непереносимо. Либо, наоборот, она погружается в себя. То есть происходит расщепление.
Женщина воспринимает только то, что может контролировать. То, что запредельно для её переносимости, она анестезирует, обезболивает: лучше не чувствовать вообще, чем чувствовать эту боль. Поэтому получается, что тело — это реальность, она выходит из этого тела, чтобы не быть в этой реальности".
Ольга Казак говорит, что в убежище для женщин и детей "Радислава" сейчас находится 21 человек
Ольга рассказывает, что у тела долгая память: оно помнит даже родовые травмы. Поэтому возвращение контроля над ним может занимать годы и у всех происходит по-разному.
"Многие делают пирсинг, очень часто закрывают шрамы татуировками, есть случаи, когда люди совершают самоповреждение: в тяжёлые моменты жизни, когда испытывают сильные эмоции, они делают себе, своему телу больно. Это их отвлекает от тех непереносимых эмоций, которые возникают. Это проявление посттравматического стрессового расстройства. Но на самом деле эти хронически существующие мышечные зажимы, этот мышечный панцирь нуждается в физической нагрузке. Поэтому кто-то идёт на йогу и делает релаксацию, кто-то в зал на тренажёры, кто-то в бассейн".
В Беларуси нет закона о противодействии домашнему насилию: законопроект, инициированный МВД и созданный при участии НГО в 2017–2018 гг., был раскритикован Александром Лукашенко. Он назвал его "дурью, взятой с Запада".
Еврорадио благодарит за сотрудничество убежище "Радислава".
При поддержке "Медиасети".
"Многие делают пирсинг, очень часто закрывают шрамы татуировками, есть случаи, когда люди совершают самоповреждение: в тяжёлые моменты жизни, когда испытывают сильные эмоции, они делают себе, своему телу больно. Это их отвлекает от тех непереносимых эмоций, которые возникают. Это проявление посттравматического стрессового расстройства. Но на самом деле эти хронически существующие мышечные зажимы, этот мышечный панцирь нуждается в физической нагрузке. Поэтому кто-то идёт на йогу и делает релаксацию, кто-то в зал на тренажёры, кто-то в бассейн".
В Беларуси нет закона о противодействии домашнему насилию: законопроект, инициированный МВД и созданный при участии НГО в 2017–2018 гг., был раскритикован Александром Лукашенко. Он назвал его "дурью, взятой с Запада".
Еврорадио благодарит за сотрудничество убежище "Радислава".
При поддержке "Медиасети".
